Содержание:
Берег реки в живописи
Алексей Кондратьевич Саврасов.
Летний день. Ивы на берегу реки.
1856.
Алексей Кондратьевич Саврасов.
Лесистый берег реки Москвы.
1859.
Алексей Кондратьевич Саврасов.
Берег реки.
1879.
Алексей Кондратьевич Саврасов.
Берег реки Ве. ги в низовьях.
1870-е.
Валентин Александрович Серов.
Художник К. А. Коровин на берегу реки.
1905.
Воронеж (на берегу реки — памятник Петру Великому)
Из книги: В. О. Ключевский. Русская история. Москва, ‘Эксмо’. 2005.
Иван Иванович Шишкин.
Стадо на берегу реки.
1870-е.
Иван Иванович Шишкин.
Берег реки.
Иван Константинович Айвазовский.
Мельница на берегу реки. Украина.
Илья Ефимович Репин.
Берег реки.
1876.
Исаак Ильич Левитан.
Деревня на берегу реки.
1883.
Исаак Ильич Левитан.
Дуб на берегу реки.
1887.
Исаак Ильич Левитан.
Ночь. Берег реки.
Конец 1890-х.
Исаак Ильич Левитан.
Берег реки.
Карл Фринрих Шинкель.
Замок на берегу реки.
Константин Яковлевич Крыжицкий.
Деревня на берегу речки.
Люди с берегов реки Новой
Крайний Север России. Красноярский край, Восточный Таймыр, Хатангский район. 72° северной широты. Здесь река Новая (приток Хатанги, впадающей в одноименный залив моря Лаптевых) течет неторопливо по тундре среди песчаных берегов. Летом, в жару, вода в реке спадает, даже моторные лодки проходят по ней с трудом. А вдоль реки обнажаются длинные и широкие пляжи. Хоть самолеты сажай.
Вода с островками земли
Сколько глаз видит — бескрайняя тундра вокруг с зеркалами многочисленных озер: больших, малых, совсем крохотных. Кустики карликовой ивы и березы, девственные мхи, кочки. Много морошки и голубики.
Ходить по тундре тяжело: пройдешь километр, а кажется — пять. Ступаешь будто по мокрому поролону, нога предательски утопает в мягком. Сапогом на мох наступишь, а он сочится влагой. Не зря приезжие шутят: тундра — это не земля с водой. Это вода с островками земли.
Человеку с материка места эти сперва кажутся необжитыми, дикими. Только северные олени, зайцы, куропатки, гуси, гагары, множество видов уток. И конечно, символ Таймыра — краснозобая казарка. В озерах и реках полно рыбы — северной, деликатесной, за которую в столичных ресторанах больших денег просят (чир, муксун, кумжа, голец, пелядь).
А человека вроде и нет. Но это впечатление обманчиво. Вон колышки в тундре — ими отмечен охотничий путик, вон заброшенный походный бал?ок (брезентовый домик на полозьях), а вот останки лодки на берегу.
Люди здесь бывают. Некоторые живут тут почти круглый год на точках: долганские охотники и рыбаки из ближайших поселков — Жданихи, Крестов. В тундре все, что не дальше 100 км, — это близко. Хотя таких «точек» сегодня гораздо меньше, чем лет 20 назад, когда песец был в цене. Сейчас заготовители почему-то его не берут, вышел из моды.
До главного поселка, Хатанги, километров 80 по прямой. А по воде — сотни полторы. На Новой стоит и кордон заповедника «Таймырский». Сюда летом приезжают ученые со всей страны изучать уникальный островок самого северного леса в России — Ары-Мас. Вместе с сотрудниками заповедника я побывал на двух таких точках.
«Блудить здесь негде»
Вытаскиваем лодку на берег. Нас встречает хозяин, Владимир Фальков. Заходим к нему в балок, садимся за стол. Беседуем про житье-бытье. О том, что зимы стали какими-то теплыми, всего –25, речка поздно встает, о ценах на бензин и патроны, о рыбалке.
В кружках кое-что плещется, чай на древнем керогазе закипает, на столе юкола и сугудай из свежайшего чира. Сугудаем здесь зовут сырую рыбу, нарезанную крупными кусками. В материковой Сибири его готовят совсем по-другому — с маслом, луком, приправами. А здесь — макай в соль и ешь. Тоже вкусно.
Быт простой, походный. Полка с книгами-журналами на стене. Ружья. Иконки в углу. Хорошая японская радиостанция — как в тундре без связи? Приемник — новости слушать. Нехитрая посуда, железная печка, пара лежаков. Собаки, две добрейшие мохнатые лайки, вертятся рядом, слушают наш разговор, все понимают.
Рядом с балком стоит брезентовый чум для сетей и прочей утвари. Есть снегоход «Буран», бензиновый генератор.
В тундре Владимир с детства. С дедушкой, Петром Павловичем, пас оленей, когда еще у людей большие стада были, а нынче народ оленей не держит. Окончив школу, подался на тундровый промысел, да так с тех пор этим и кормится.
— В поселке мало бываю. Посидишь-посидишь — чего-то не хватает. Сюда тянет. Как заезжаю 1 апреля, так и живу на точке почти до Нового года. Когда один, когда с напарником. Сейчас вот со мной Андрей, дальний родственник.
Андрей, молодой мужик-долганин, скромно сидит в уголке с цигаркой, улыбается. Тоже бывалый тундровик — жилистый, прокопченный, руки заскорузлые.
— Не скучно здесь?
— Какой там скучно! Весной в тундре красота! Все цветет, птички щебечут. Много гусей прилетает. Прямо вокруг балка — стаями. Птицеферма. Но я их тут не стреляю, это вроде как домашние. Подальше ухожу.
Расспрашиваю его про отпуск, развлечения-увеселения.
Показывает рукой за окошко:
— Вот он, мой отпуск. Выходишь, зайчик тебе «здравствуй» говорит. Вода, свежий воздух, рыба, мясо. Нет, никаких Турций мне не надо. Во-первых, жарко там. Во-вторых, взять их морскую воду на анализ и нашу, из озера. Какая будет чище, как думаешь? А знаешь, я кита-белуху видел. Здесь, на Новой.
— Да ну. В Хатангу они еще поднимаются с океана, но по притокам.
— Чтоб мне с этого места не сойти. Белуха! В 88-м году это было, по большой воде. Смотрю — из реки фонтанчики. И она плывет. Огромная. Вдруг как перевернется — ф-фых! Все на берег выбежали, любовались.
Десять патронов — десять гусей
— Не жалуюсь. Оленя бью из карабина без оптики за 300 м. Птицу. Десять патронов — десять гусей. Нет, оленину на продажу не заготавливаю, только для себя. Трудно отсюда туши вывозить. Одного-двух добуду, нам с собачками хватает. Основной промысел — рыбалка. Как начнет в октябре рыба по реке скатываться, а на озерах лед встанет, только успевай поворачиваться. Коммерсанты по зимнику ездят с декабря, рыбу им сдаю. Они мне по бартеру — запчасти для «Бурана», бензин, продукты. Что закажу, то и привезут. Ну и деньги, конечно. Семья в поселке, две дочери взрослые, и младшей 14. Одевать-обувать, учить надо. Раньше, когда песец был в цене, хорошо было. Дашь водителю шкуру, он тебе что хочешь привезет. Шкура — бочка бензина.
— До озер твоих далеко?
— Есть в двух километрах, есть в четырех. Лунок по десять долблю на каждом. По дороге у меня есть промежуточные балки — погреться, если что. Иной раз восточный ветер как задует, да с поземкой. В такие дни лучше на сети вообще не ходить.
— А как же. Второй транспорт. Четыре их у меня. Вот, одного молодого в этом году взял. Хорошая собака. Норд, иди сюда. В санки всех запрягаю, три-четыре мешка рыбы гружу, и вперед.
— Это такой тундровик, что ему и пешком в поселок прогуляться за полста километров не проблема. За куревом, да? — хлопает охотника по плечу инспектор Карбаинов. — Без компаса. Он мужик из тех, что и в тундре зимой переночуют, и снегоход на коленке починят в 40-градусный мороз.
— Зачем компас? Где тут блудить? — хитро щурится Фальков. — Поднялся на возвышенность, посмотрел: вон речка, вон мой балок, вон озеро, там еще одно. Все понятно. Тут места обжитые. Точка старая, я на ней уже не первый десяток лет. И до меня тут жили. Основал ее старик Дмитрий Поротов, уж не знаю, сколько лет назад. Он тут всю жизнь оленей пас. На том берегу его могила. Раньше здесь жизнь кипела. На горку поднимешься — там балки, там. Много стойбищ было по Новой речке, люди жили семьями, оленя разводили, песца добывали. А сейчас остались в тундре только старые кладбища.
Фотографирую Владимира вместе с его легкой долганской лодкой — веткой.
Отчаливаем и плывем дальше, вниз по Новой, нащупывая фарватер и уворачиваясь от мелей.
Песни грустные и веселые
Через два-три часа пути — еще одна точка. Здесь живут муж и жена Еремины, Юрий Николаевич и Татьяна Федосеевна.
Балок у них старый, просторный и уютный. Стоит на высоком берегу, видно его издалека. Мимо никто не проплывет. Вниз ли по реке идут люди или вверх, каждый заглянет. И земляки из поселка, и сотрудники заповедника. Искатели мамонтовых бивней и костей тоже бывают. Таких палеонтологов-любителей в последнее время немало бродит по Таймыру. Место это зовется стойбище Беленького. Поставил его здесь много лет назад отец Татьяны. Беленьким его прозвали потому, что лицо у него было светлое, а глаза голубые, что нехарактерно для долган. На Новой вам каждый со смехом расскажет, что этот старик был большой оригинал. Приручал диких гусей. Брал маленьких гусят, клички им давал, дрессировал. Они за ним как собачонки бегали.
Похоронен дедушка тоже на другом берегу реки, напротив стойбища.
Хозяйка на скорую руку печет на сковороде долганские лепешки, заваривает чай, выставляет на стол варенье из морошки, сгущенку, сугудай.
Оба супруга пенсионеры. Хотя люди они еще не старые, просто северяне на пенсию выходят рано. Всю жизнь проработали в поселковой начальной школе. Она — директором, он — кочегаром и учителем труда. Но, как и все трудолюбивые долгане, каждое лето — в тундре, на точке.
— Раньше только летом, а сейчас почти насовсем сюда перебрались. У вас же в городах есть дачи? И у нас тут дача, — смеется Татьяна. — Правда, в балок заходим только поесть да поспать, а так целый день на воздухе. Сети надо проверить, рыбу разделать, дров насобирать. С дровами тут плохо, уходим по берегу за 2–3 км, ищем плавник. Работы по хозяйству хватает. Нет, коммерцией не занимаемся, не умеем. Рыбу только для себя ловим. Людям, которые мимо проезжают, раздаем. Много ли нам надо? Оленя добываем на еду.
— Слыхал, вы сами песни сочиняете? И сами их поете под баян? — спрашиваю хозяина.
— Есть такое дело, — отвечает Юрий.
Он берет инструмент, усаживается на скамеечку во «дворе» и начинает петь что-то на долганском. Сперва веселую песню, потом грустную, протяжную.
— О чем это, Юрий Николаевич?
— Одна песня — про казарку. Другая — про маму, про тундру, про любовь.
Напоследок Татьяна дает нам мастер-класс. Показывает, как правильно разделывать чира на юколу. Для нее от рыбы берется самая лучшая часть — филе. Потом это вывешивается на ветру для сушки. И, что примечательно, рыбу для юколы практически не солят! Ну разве что самую малость, щепотку. И она не портится, хранится долго. Получается такой деликатес, какой вам точно ни в одном ресторане не подадут.
На краю: семья три года живет под угрозой падения в реку
Маленькая речка Тула, которую местные жители ласково зовут Тулкой, поставила под угрозу благополучие четырех поколений одной семьи в Новосибирске. Последние три года в реку постепенно проваливается очередной кусок земли, на котором когда-то был их огород и баня. Городские власти укрепить берег не могут, это выходит за рамки полномочий муниципалитета, а в ответственном департаменте правительства региона это считают экономически не выгодным.
С первого взгляда кажется – ничего необычного, вполне простой огород. Огурцы, помидоры, укроп, клубника, маленькая теплица, цветы. Только вот за грядками клубники разверзается пропасть, дальше – река. Семья Кущевых живет в доме №409 на улице Тульская уже более 20 лет, проблемы начались в 2013-м.
«Это произошло после того, как у нас в 2013 году почистили Тулку техникой, из-под берегов подрыли, кустарники с корнями повыдирали, и все – пошел грунт обрушаться, – рассказывает хозяйка дома Наталья и показывает на противоположную сторону реки, где стоит чей-то дачный участок. – У него был пологий берег, как здесь. А теперь, видите, у него тоже участок съехал. И это после расчистки».
Дом, на который направлена ее рука, действительно видал лучшие времена. Кажется, только притронься – он рассыплется на дощечки и скатится в реку. Впрочем, даже если его не трогать, река быстро приберет его к себе. Если на берегу, где стоит дом Кущевых, до нее пять-шесть метров, то противоположный завис в метре-двух над водой.
В доме Кущевых живут пять человек, четыре поколения, начиная с 81-летней матери хозяйки дома и кончая шестилетней внучкой Викой. Когда спрашиваешь у Вики, как ей тут живется, она незамедлительно отвечает – «Хорошо!»
Но взгляды Вики и ее бабушки отличаются. Наталья Кущева пишет письма в разные инстанции, судится уже два года. Семья обращалась и в администрацию Новосибирской области, и в мэрию Новосибирска. На участок приезжали сотрудники регионального управления МЧС, департамент природных ресурсов, журналисты. Но результата никакого, резюмирует женщина.
«У нас недавно суд прошел о создании комиссии – можно проживать, нельзя проживать здесь. Я заказывала экспертизу, экспертиза сказала, что, если паводок будет, упадет сарай, и подойдет угроза к дому, дом перевернется в реку. Обычно к нам вода сюда не заходит. А вот дачные участки – под крышу», – говорит она.
Специалисты мэрии Новосибирска после обращения Кущевой проводили обследование берега, была изучена зона обрушения. В муниципалитете сделали вывод о необходимости укрепления береговой линии, однако эти действия находятся за пределами полномочий городской администрации.
Укрепить берег могут по решению департамента природных ресурсов и охраны окружающей среды Новосибирской области. В ответ на запрос редакции Сибкрай.ru в департаменте сообщили, что для начала необходимо изъять и снести дом с хозяйственными постройками, которые остались на земельном участке. Только после этого можно выполнить «сполаживание» обрушившегося берега, но для этого нужно расселить людей, которые живут в доме.
Кроме того, в ответе за подписью руководителя департамента природных ресурсов и охраны окружающей среды Юрия Марченко указано, что укреплять берег на данный момент экономически нецелесообразно. На это потребуется не менее 50 миллионов рублей, а дом и оставшийся сарай (баня с летней кухней упали в Тулу в прошлом году) стоят около 100 тысяч рублей.
«Сначала в 2019 году они приехали, все тут руками махал-махал этот Сафиуллин, который был начальником отдела ЧС (Данияр Сафиуллин занимает должность вице-мэра Новосибирска – прим. ред.). Сказал: здесь будет техника заходить, будем укреплять. Месяц прошел – никого нет. Потом мне бумагу прислали, что нецелесообразно укреплять берег, у меня имущество столько не стоит, сколько нужно денег на укрепление, – Наталья Кущева стоит практически на краю оврага, рассказывает и горько улыбается. – В том году приезжали из природных ресурсов, сказали, нужно выселять и делать пологий берег, потому что пошло не просто обрушение, а оврагообразование. А при оврагообразовании укрепить берег никак нельзя. Уже второй год не дают нам решения ни туда, ни сюда, все отписываются, отписываются».
В мэрии Новосибирска сообщили, что хозяйке дома предлагали консультации специалистов для составления обращений в компетентные органы, однако она от такой помощи отказалась. Тем не менее, для размещения семьи в случае выселения из дома место в городе есть.
«Мэрией города было принято решение о предоставлении Кущевой Н. М. во временное пользование помещения маневренного фонда по адресу: город Новосибирск, улица Зорге, 48 в случае ее обращения с соответствующим заявлением. Обращений по данному вопросу не поступало», – рассказали в муниципалитете.
«Мы у них просим одно, они нам отвечают как в поговорке: просим картошки, а они говорят, что щебня нет. У меня же в собственности все, – замечает Кущева. – Мы просим возместить ущерб – они отказываются. Или укрепить берег – ведь так же жить тоже нельзя».
За время, которое длится эта история, участок потерял уже сотку земли. Теперь на краю оврага спеет клубника, ветер колышет цветы, которые скоро может постигнуть участь части огорода, бани и летней кухни.
В станице Новотроицкой рушится берег реки Егорлык
По инициативе правительства Ставрополья в эти дни в городах и районах края проводится активная работа по согласованию паспортов готовности муниципальных образований к пропуску весеннего половодья. В рамках мониторинга обстановки первый заместитель председателя правительства Николай Великдань побывал в станице Новотроицкой Изобильненского городского округа, жители окраинных улиц которой, примыкающих к берегам реки Егорлык, обеспокоены наступлением весенних оползней.
Остановить наступление Егорлыка
Напомним, после событий мая 2019 года в нашем регионе по инициативе губернатора края установлены паводковые зоны и оперативно разработан комплекс мер по проведению противопаводковых мероприятий, который подразумевает расчистку русел рек, укрепление берегов и капитальный ремонт гидротехнических сооружений. Обеспечение противопаводковой безопасности региона и его жителей — одно из приоритетных направлений работы краевых властей, отметил на встрече с местными жителями станицы Николай Великдань. Надежда Винник, проживающая по улице Егорлыкской, от имени станичников обратилась к нему с просьбой об оказании помощи в укреплении берега Егорлыка. Сама река в здешних местах неглубока, но ее коварные высокие берега в последнее время все активнее наступают на прилегающую территорию, угрожая потянуть за собой дорогу, линию электропередачи и пролегающую здесь нитку водопровода, а также жилые дома. Районные власти в силу своих полномочий делают все возможное, чтобы стабилизировать ситуацию.
В ходе обследования, проведенного специалистами Кубанского бассейнового водного управления и администрацией Изобильненского городского округа, установлено, что речная эрозия и оползневые процессы с обрушением берега Егорлыка в окрестностях улицы Егорлыкской продолжаются. Обсуждены три варианта решения проблемы: проведение берегоукрепительных работ, спрямление русла реки и отселение жителей из потенциально опасной зоны. Информацию о количестве населения, попадающего в зону возможного обрушения берега, а также прогнозирование его площади должна сформировать администрация городского округа. Как прозвучало на встрече, вопрос переселения жителей из экстремальной зоны возможного обрушения администрации необходимо решать с министерством жилищно-коммунального хозяйства края.
Усмирить Джемуху и Медведку
Первый зампред регионального правительства Николай Великдань подчеркнул, что в прошлом году в рамках реализации государственной программы Ставропольского края « Охрана окружающей среды» за 2019 год региональным минприроды проведен большой объем работ в области охраны водных объектов, а также по реализации мер, связанных с предотвращением негативного воздействия вод и ликвидации его последствий. Выполнена расчистка русел Медведки в селе Гофицком и Ольховки в Кисловодске. Велось строительство гидротехнических сооружений на Куме в Зеленокумске, Подкумке в Кисловодске и Кубани в Невинномысске.
Между Федеральным агентством водных ресурсов и правительством СК готовится соглашение на этот год о предоставлении Ставрополью субсидии из федерального бюджета, сообщил первый заместитель председателя правительства СК Николай Великдань.
– В ФГУ « Кубанское бассейновое водное управление» направлены обосновывающие материалы к защите бюджетных проектировок в Федеральном агентстве водных ресурсов по восьми объектам капитального строительства и шести объектам капитального ремонта, – рассказал первый зампред регионального правительства. – С Министерством Российской Федерации по делам Северного Кавказа ведется работа по включению в федеральную госпрограмму « Развитие Северо-Кавказского федерального округа» подпрограммы « Социально-экономическое развитие Ставропольского края на 2019 – 2025 годы» берегоукрепления Подкумка в Кисловодске и Ессентуках.
Кроме того, подписано распоряжение министерства природных ресурсов и охраны окружающей среды Ставропольского края об утверждении проектной документации по берегоукреплению Кубани в Невинномысске, в районе улиц Социалистической, Торговой, Трудовой и Фрунзе. Согласно переданным региону полномочиям в области водных отношений, а именно установления границ гидроохранных зон и расчистке русел малых рек, за счет средств федерального бюджета в регионе планируется выполнение шести мероприятий, дополнил Николай Великдань. В их числе определение береговой линии, установление границ и прибрежных защитных полос бассейна реки Егорлыка, междуречья Кумы и Малки, а также разработка проектной документации по расчистке русел Джемухи в Минераловодском городском округе и Калауса в Апанасенковском районе. Запланировано также приведение в порядок русла Ольховки в Кисловодске, Калауса и Карамыка в Петровском городском округе. В этом году региональные власти планируют параллельно приступить к ремонту гидротехнических сооружений на малых прудах края.
Определены границы территорий в зоне риска
На Ставрополье по инициативе правительства региона проведена инвентаризация всех бесхозных гидротехнических сооружений. Все сведения будут внесены в геоинформационную систему, позволив региональным властям полностью контролировать их состояние и в конечном счете снизить последствия прохождения паводковых вод. Речь идет о плотинах, дамбах, каналах, водосбросных и других сооружениях, которые не имеют собственника, он неизвестен или отказался от права собственности на объекты, пояснил Николай Великдань.
– Такие сооружения призваны защищать поселения и поля от наводнений, разрушений берегов водных объектов, правильно использовать водные ресурсы, предотвращать негативное воздействие вод и жидких отходов, – подчеркнул первый зампред. – Однако в отсутствии хозяина, содержащего такие объекты в порядке, они сами становятся источником опасности, особенно во время паводков. После наводнения 2019 года министерство природных ресурсов и охраны окружающей среды Ставропольского края провело большую работу, посчитав и изучив состояние каждого бесхозяйного сооружения на водных объектах. В системе отразятся сведения о ремонтах объектов, смене их статуса, судебные решения и другая информация. Видя полную картину, специалисты смогут принять оперативные меры по определению собственников каждого из таких объектов и приведению их в порядок.
Комплекс противопаводковых мер по поручению губернатора края был разработан после паводка 2019 года и включает 43 мероприятия общей стоимостью около 3 миллиардов рублей со сроком реализации в 2019 – 2020 годах. В прошлом году в его рамках за счет федерального и краевого финансирования выполнено берегоукрепление русел рек общей протяженностью более пяти километров в Зеленокумске, Невинномысске и Кисловодске. Завершено строительство ливнеотводящего лотка для защиты города Минеральные Воды, приведены в порядок русла в Гофицком и Кисловодске.
– Масштабная работа по определению границ опасных территорий во всех муниципалитетах Ставропольского края успешно завершена, – констатирует Николай Великдань. – В дальнейшем это поможет значительно снизить число пострадавших от паводков и ограничит застройку в опасных для жизни территориях. В первую очередь в трех городах-курортах Кавминвод, в которых находится больше всего гидрообъектов и ведется интенсивная застройка территорий, – Кисловодске, Пятигорске и Ессентуках. Определение таких границ выполнено за счет средств краевого бюджета и согласовано с федеральными структурами. Все результаты утверждены Кубанским бассейновым водным управлением, внесены в госреестр недвижимости и готовятся к внесению в государственный водный реестр.
Впервые предъявлено обвинение за то, что небедный гражданин распоряжался берегом реки как своей собственностью.
Это первое уголовное дело против конкретного гражданина, закрывшего местным жителям выход к воде.
Но ситуация с частными берегами выглядит удручающей по всей стране. В России таких «запертых» берегов морей, рек и прудов уже несчетное количество. Люди с достатком перегораживают доступ к воде всем остальным, нисколько не считаясь ни с интересами окружающих, ни с законами. И до сих пор им это сходило с рук. Вот почему так важен прецедент уголовного преследования за частный шлагбаум по дороге на пляж.
Главное следственное управление СКР по Московской области предъявило коммерсанту Олегу Ветрову обвинение в совершении преступления по уголовной статье о самоуправстве. Вот в чем оно выражается, по мнению следователей.
Рядом с берегом реки Клязьмы в микрорайоне Звягино подмосковного города Пушкино бизнесмен начал строить коттеджный поселок с «видом на воду». Высокий забор и пропускные пункты перекрыли местным выход к реке. Проход на берег разрешался лишь немногим местным, живущим совсем рядом. Для других граждан берег был закрыт.
Все, что происходило дальше, напоминает театр абсурда. Причем участвовали в нем и местные чиновники, которые так же, как бизнесмен, понимали закон по-своему.
Поначалу окрестных жителей пускали к воде по справкам. Их выписывали в администрации Пушкино. Получить такую бредовую бумажку можно было только по предъявлении паспорта с местной пропиской. Остальные желающие выйти на берег могли купить абонемент по пять тысяч рублей за сезон. Продавали такой абонемент тут же.
Как рассказал корреспонденту «РГ» официальный представитель СКР Владимир Маркин, уже установлено, что Ветров и часть руководства дачно-потребительского кооператива «Северный» в нарушение Водного кодекса построили ограждение вокруг земельных участков. Проход к участкам и воде был незаконно организован через контрольно-пропускные пункты.
Следователи, кроме этого, выяснили, что Ветров с сотрудниками подконтрольной ему организации самовольно отключил подачу электроэнергии к некоторым домам трех соседних улиц города Пушкино.
Председатель СКР дал поручение руководителям территориальных управлений проверить аналогичные факты захвата водоемов и ограничения доступа к ним в различных регионах. Пока результаты проверки неизвестны, но то, что река Клязьма не единственный адрес с недоступными берегами, — факт.
Случай в Пушкино показателен своей обыденностью. В Московской области практически не осталось водоемов, к которым у местных жителей и дачников был бы свободный доступ. Так, десятки километров берегов Истринского и других водохранилищ застроены. Большинство — незаконно. В судах Подмосковья такие иски есть, но они или под любыми предлогами не рассматриваются, либо тянутся уже годами. На худой конец решение есть, но его местная власть отказывается исполнять.
Заборы, огораживающие частные пляжи, уходят далеко в воду. В Сети про такие объекты недвижимости риелторы с гордостью пишут: «Имеется частный пляж».
Поняв, что местная власть никак не реагирует на складывающуюся ситуацию, в некоторых регионах граждане стали стихийно объединяться, чтобы отстаивать свои права на возможность посидеть на берегу. Подобные объединения возникли в Ленинградской области. Там активисты пишут жалобы на конкретных собственников, встают в пикеты, размещают в Сети фотографии уродливых ограждений.
Частные берега теперь можно встретить в любом регионе. Состоятельные граждане прикупают и берег маленькой речки, и солидный кусок волжского берега. В собственности частников оказались даже речные берега. Такое произошло в Калининградской области, где у детского санатория, расположенного на красивейшем берегу, между соснами и дюнами вырос немеренный забор. Некая фирма, прихватив весь «детский» берег, развернула строительство у кромки прибоя. По ходу работ санаторию перекрыли выход на берег, вырыли глубокий котлован и переломали санаторские коммуникации. Полицейским и надзирающим органам стоило огромного труда попасть на стройку. Забор был под охраной частного предприятия, которое попросту решило не общаться с представителями власти. Что за забором натворили предприниматели, удалось узнать только с вертолета. При этом сами правоохранители подтверждают, что особо строго наказать за подобное самоуправство практически невозможно. В лучшем случае коммерсанты отделаются смешным штрафом и будут продолжать свою деятельность.
Недавно по решению суда была снесена дача на особо охраняемой территории в дачном поселке Шуйская Чупа. Но в десятке метров от разрушенной постройки продолжается строительство другого дома. Уникальное озеро — особо охраняемая территория. Но ближе к берегу, где расположена престижная первая линия дачных построек, видно, что вдоль озера не пройти, на песчаном пляже не позагорать — все перегорожено.
Хозяева здешних домов хором говорят, что берега у них «в аренде». А документы выдавали чиновники. В селах и деревнях Карелии с подобными ситуациями местные жители теперь сталкиваются все чаще.
На территории Ильинского поселения вдоль реки Олонки, ближе к месту ее впадения в Ладогу, к берегу уже подойти невозможно. Впереди — сплошные заборы, поставленные хозяевами коттеджей. Надо сказать, что местные жители куда только не обращались. Но пока никакой реакции на жалобы не заметно. Та же картина в Приладожье, в Прионежье.
У знаменитого Онежского озера прямо в воду уходят заборы современных дачников. И никто их покой не тревожит. Люди в округе начинают привыкать, что выйти к воде или невозможно, или дорого. По стране расценки на подход к берегу, вмиг ставшему частной землей, колеблются от ста до тысячи рублей. Хотя никто не отменял нормы Водного кодекса России, которые гарантируют свободный доступ к природным водоемам всем гражданам без исключения, так как они являются объектами общего пользования. Существует и запрет на 20-метровую береговую зону общего пользования, где запрещено возводить любые постройки. Но это положение нарушается повсеместно, благодаря «дырам» в законодательстве. Дело в том, что ни в Водном, ни в Лесном кодексах не говорится об ответственности собственников земельных участков. А право беспрепятственного доступа в 20-метровую прибрежную полосу только декларируется. Без реальных мер наказания.
Там, где есть официальные пляжи для населения, проблема не легче. Благоустраивать пляжи для отдыха населения — обязанность местной власти. А у нее нет на это ни денег, ни времени. Поэтому пляжи чиновники отдают в долгосрочную аренду частным компаниям. Первое, а часто и последнее, что фирма делает, — устраивает платный доступ к воде.
Эксперты прогнозируют на следующий год резкий рост числа уголовных дел по захвату берегов или перекрытию доступа к водоемам. Готовятся и поправки в законодательство, которые должны усилить ответственность захватчиков общих пляжей.
Водный кодекс России запрещает любые сооружения, включая изгороди, в пределах береговой полосы шириной 20 метров на большинстве внутренних водоемов. Незаконно возведенные объекты в водоохранных зонах и на берегах должны быть снесены. Если строительство было методом самозахвата, то снос проводится без компенсации, за счет владельца. Если строительство шло на основании противоправно оформленных документов, снос должен быть осуществлен с компенсацией при обязательном возбуждении уголовного или административного производства против чиновника, выдавшего противоправное разрешение. Правда, ни в Водном, ни в Лесном кодексе не говорится об ответственности собственников земельных участков. Сейчас готовятся поправки в законодательство, которые должны усилить ответственность захватчиков общих пляжей.