Зонирование заповедников это

Зонирование заповедников это

«ХРОНИКА ТЕКУЩИХ СОБЫТИЙ»

СОВЕЩАНИЕ ПО МОРСКИМ ЗАПОВЕДНИКАМ

Совещание по зонированию морских участков и побережий в составе и под управлением заповедников проходило 5—8 октября 2003 г. на Морской экспериментальной станции ТИБОХ ДВО РАН, в бухте Троицы (Хасанский р-н Приморского края). Оно было организовано Московским бюро ЮНЕСКО и WWF при участии каф. морской экологии ДВГУ, Дальневосточного морского заповедника и Центра охраны дикой природы.

Лишь 21 российский заповедник имеет морские акватории или морские охранные зоны, сохраняющие действительно бесценные участки. Пять из них имеют статус биосферных резерватов, в отношении которых зонирование позволяет создавать вокруг заповедных ядер участки с разными режимами хозяйственного использования — своего рода лаборатории, где должны формироваться гармоничные отношения человека и природы.

Организаторы совещания по собственному опыту работы с прибрежно-морскими заповедниками знали, что в некоторых из них зонирование сложилось исторически и заповедники оказывают значительное влияние на устойчивость природопользования на сопредельных территориях. Одной из задач семинара было обобщение этого опыта. Другая задача — демонстрация принципов создания зонированного и эффективно управляемого морского участка заповедника. И наконец третья задача — выработка рекомендаций по эффективному управлению морскими акваториями в составе заповедников.

Совещание собрало представительную и высокопрофессиональную команду руководителей заповедников — Астраханского биосферного (морские участки в авандельте Волги), Дагестанского (морской участок в Кизлярском зал.), Кандалакшского (участки в Белом и Баренцевом морях), Ненецкого (морской участок в Коровинской губе и охранная зона вокруг островов в Печорском море), Командорского и Кроноцкого биосферных (Берингово море и Тихий океан), Магаданского и Курильского (охранные зоны в Охотском море), Дальневосточного морского биосферного (Японское море).

Выступления директоров и заместителей директоров заповедников продемонстрировали разнообразие подходов к зонированию и управлению морскими участками. Схемы зонирования в том или ином виде существуют в Дальневосточном морском , Командорском и Астраханском биосферных заповедниках. Если в первых двух это зонирование было положено в основу еще на стадии проектирования, то в последнем оно сложилось исторически, по мере включения в его состав новых участков и создания охранных зон. В заповедниках, не имеющих статуса биосферных резерватов, элементы зонирования также присутствуют. Так, Курильский заповедник, включающий морскую охранную зону, а также заказник “ Малые Курилы ” с морской акваторией, использует процесс государственной экологической экспертизы общего допустимого улова для дифференциации и регулирования режима рыболовства на подконтрольных ему участках (где промысел в принципе не запрещен). В К андалакшском заповеднике зонирование морских участков сложилось, как и в Астраханском, по мере включения в него новых участков.

Дискуссия выявила несколько ярких примеров положительного влияния охраны морских участков на характер природопользования в соседних районах. Так, Дальневосточный морской и Курильский заповедники функционируют как резерваты, эффективно сохраняющие популяции ряда промысловых беспозвоночных от изъятия браконьерами. Аналогичную роль в отношении популяций промысловых рыб играют Астраханский , Дагестанский , Магаданский и Ненецкий заповедники. Ряд специальных рекомендаций совещания касались взаимодействия администрации заповедников и органов рыбоохраны.

Совещание помогло лучше определить факторы, угрожающие морскому биоразнообразию, сохраняемому в заповедниках. Прежде всего это рыболовство, не отвечающее критериям неистощительности, а также браконьерство (все заповедники, представленные на совещании), нерегулируемый туризм ( Астраханский , Дальневосточный морской и Кандалакшский ), загрязнение от наземных источников ( Астраханский и Дальневосточный морской ), судоходство ( Дальневосточный морской , Кандалакшский и Ненецкий ). Потенциальную угрозу (а в Ненецком и Астраханском заповедниках — вполне реальную) представляет разведка и добыча углеводородов на шельфе. Все эти негативные факторы делают актуальными расширение существующих морских ООПТ и функциональное зонирование их морских участков.

Для отработки подхода к расширению охраняемых морских акваторий был взят один из представленных выше заповедников. На нем, как на модели, были определены необходимые условия и этапы создания зонированной особо охраняемой природной акватории.

На совещании было признано необходимым создание специализированного информационного ресурса, посвященного проблемам прибрежно-морских заповедников. В настоящее время совместными усилиями Всемирного фонда дикой природы, Московского бюро ЮНЕСКО и Центра охраны дикой природы начата работа по созданию такого Интернет-сайта.

В. А. Спиридонов ,
координатор Морской программы
Всемирного фонда дикой природы

Функциональное зонирование особо охраняемых природных территорий Текст научной статьи по специальности « Экономика и экономические науки»

Аннотация научной статьи по экономике и экономическим наукам, автор научной работы — Имыкшенова Э. Б.

Функциональное зонирование позволяет разрешить конфликтные ситуации, возникающие как результат полифункциональности ООПТ. Федеральное законодательство разрешает зонирование для определенных категорий охраняемых территорий, В статье автор обосновывает необходимость применения зонирования для других ООПТ.

Похожие темы научных работ по экономике и экономическим наукам , автор научной работы — Имыкшенова Э.Б.,

ZONING OF PROTECTED AREAS

Zoning can solve confrontations that arise as a result of multifuctionality of protected areas. According to federal legislature it can be applied only to certain categories of protected areas. In this article author points out a strong need in zoning for other categories of protected areas.

Текст научной работы на тему «Функциональное зонирование особо охраняемых природных территорий»

?ВЕСТНИК БУРЯТСКОГО ГОСУДАРСТВЕННОГО УНИВЕРСИТЕТА

Государственный университет по землеустройству, г. Улан-Удэ

ФУНКЦИОНАЛЬНОЕ ЗОНИРОВАНИЕ ОСОБО ОХРАНЯЕМЫХ ПРИРОДНЫХ ТЕРРИТОРИЙ

Функциональное зонирование позволяет разрешить конфликтные ситуации, возникающие как результат полк-функциональности ООПТ. Федеральное законодательство разрешает зонирование для определенных категорий охраняемых территорий. В статье автор обосновывает необходимость применения зонирования для других ООПТ.

Е.В. Imykshcnova ZONING OF PROTECTED AREAS

Zoning can solve confrontations thai arise as a result of multifuctionality of protected areas. According to federal legislature it can be applied only to certain categories of protected areas. In this article author points out a strong need in zoning for other categories of protected areas.

Особо охраняемые природные территории (ООПТ) полифункциональны. Традиционно выделяют следующие функции: природоохранную, научно-исследовательскую, рекреационную, просветительно-познавательную, охрану культурного наследия, хозяйственная. Природоохранная функция по определению конфликтует с другими целевыми функциями. Последние могут пространственно совмещаться между собой: рекреационная и хозяйственная, рекреационная и просветительно-познавательная и т.п. На возникновение и обострение противоречий может влиять ряд факторов: социально-экономическая ситуация, экологическая обстановка, сложившиеся виды земле- и природопользования, проживание коренных малочисленных народов, обеспечение безопасности страны. Так, в Даурском заповеднике построен пограничный кордон, что противоречит закону об ООПТ.

Избежать или разрешить эти противоречия можно посредством зонирования. Функциональное зонирование (ФЗ) отражает пространственную дифференциацию природоохранных режимов и вслед за этим — дифференциацию допускаемой и необходимой деятельности. Конкретизация режима позволяет регламентировать мероприятия в пределах каждой зоны, определить возможности доступа, оптимальный уровень рекреационной нагрузки, правила внутреннего распорядка. Так, проблему приграничного положения можно разрешить выделением в ООПТ зоны специального пограничного режима. При этом желательно не включать ее в заповедную зону, как, например, сделали в национальном парке Куршская коса. Хотя так легче обеспечить

охрану заповедной зоны, но потребуется дополнительное строительство и присутствие сотрудников погранслужбы. На наш взгляд, погранзону целесообразнее выделять в отдельную подзону заповедной или особо охраняемой зоны с отличным режимом охраны.

Классическая отечественная теория заповедного дела не предусматривает зонирования государственных природных заповедников (ГПЗ). Традиционное выделение участков абсолютной заповедности и небольших участков для ограниченной хозяйственной деятельности, направленной на обеспечение функционирования заповедника и жизнедеятельности проживающих в нем граждан, не рассматривается как функциональное зонирование. Заповедный режим рассматривается как полное невмешательство людей в природные процессы или ограниченное их вмешательство, не преследующее иных целей, кроме сохранения видов живого и/или оберегаемых сообществ на основе поддержания экологического равновесия [1]. Однако Ф. Штильмарк полагает, что «на практике единого строго режима для всей территории заповедника не удалось выдержать никогда и нигде» (цит. по А. Меллуме [2]). Это касается не только приграничных заповедников. ГПЗ используются и для рекреации, хотя многие ученые этому противятся. Но абсурдно отрицать рекреационную функцию заповедника, порождаемую просветительно-познавательной, когда последняя реализуется через посещение заповедника. Не стоит забывать, что госфинансирования недостаточно для обеспечения всех нужд заповедника. Приказом Росприроднад-зора от 16.01.2006 № 4 для них были установ-

лены плановые задания на 2006 год по доходам от предпринимательской и иной приносящей доход деятельности в размере 1545 млн руб. Возникает вопрос: «Каким образом заповедники могут заниматься предпринимательской деятельностью, если официально не разрешена даже рекреационная?»

Бесспорно, необходимо учитывать полифункциональность заповедников, а единственной основой для организации их деятельности по выполнению основных и дополнительных целевых функций является зонирование территории. Целесообразно выделение в ГПЗ нескольких зон: абсолютной заповед-ности, ограниченного хозяйственного использования, познавательного туризма (экотуриз-ма), пограничного режима (в случае необходимости). Но зона абсолютной заповедности должна занимать как минимум 95% территории, Однако возможность зонирования заповедников необходимо утвердить в Положении о ГПЗ или внести поправки в федеральный закон об ООПТ. Пока законодатель по-прежнему отвергает возможность зонирования заповедников.

Исключение делается в отношении биосферных заповедников, к которым могут быть присоединены территории биосферных полигонов (БП), в т.ч. с дифференцированным режимом охраны и функционирования. Таким образом, полигон: а) может рассматриваться как функциональная зона ГПЗ; б) сам подлежит зонированию. В законе об ООПТ не содержится конкретных ограничений деятельности на территории БП, что дает возможность вести ограниченную хозяйственную деятельность. Но это может быть истолковано и как возможность осуществления любой хозяйственной деятельности.

Не совсем корректны и положения закона, устанавливающие ФЗ только для полигонов. В соответствии с тем же законом статус биосферных имеют ГПЗ, входящие в международную систему биосферных резерватов. Но согласно Севильской стратегии для биосферных резерватов, при формировании последних зонирование обязательно. Таким образом, дифференцированный режим охраны предусматривается не только для БП при биосферных заповедниках, но и для самих биосферных заповедников. В соответствии с Севильской стратегией каждый биосферный резерват

должен включать 3 элемента: зону ядра, буферную зону и зону сотрудничества. К биосферным резерватам могут быть отнесены не только ГПЗ. На начало 2006 г. в России действовало 36 биосферных ООПТ: 31 заповедник и 5 национальных парков. Только 5 биосферных заповедников имеют в своем управлении территории с официальным статусом БП. Функциональное зонирование (предусмотренное в индивидуальном положении о заповеднике) имеют еще 5 заповедников, из них Курильский, Керженский и Большой Арктический, по существу, спроектированы как биосферные, но формально таковыми не являются.

Система ФЗ важна для совершенствования организации морских ООПТ. В морях постоянно расширяется хозяйственная деятельность: промысел, подводное и береговое строительство, разработка полезных ископаемых, сброс отходов и загрязненных вод и т.д. Пока в качестве меры охраны уникальных морских экосистем доминирует создание заповедников. Ряд исследователей полагает, что предпочтительнее создание природных или национальных парков, зонирование которых бы сняло проблему недопустимости совмещения природоохранных и хозяйственных функций на таких территориях. Другие считают оптимальной концепцию биосферного резервата. Этот вариант, на наш взгляд, подходит для морских экосистем большой протяженности, охрана которых затруднена вследствие их специфики и значительных размеров. Однако необходим кластерный подход: выделение зон ядра, каждая из которых бы имела свою буферную зону и зону сотрудничества. В принципе большинство российских морских ООПТ организовано по похожей схеме. Типичный морской заповедник российского Севера представляет собой мозаику небольших охраняемых зон ядра, окруженных узкими буферными зонами и отделенных друг от друга широкими морскими участками, открытыми для экономической деятельности, но не подвластными руководству ООПТ [3]. Если морские зоны, разделяющие отдельные заповедные участки, преобразовать в БП или зоны сотрудничества, заповедники получат возможность влиять на природопользование в этих зонах (рис. 1).

зяйственная и иные зоны. Функциональное зонирование памятников природы не проводится. Ввиду их малых размеров зонирование территории нецелесообразно.

Территории дендрологических парков и ботанических садов также могут быть разделены на функциональные зоны. Федеральный закон об ООПТ предлагает три вида зон: экспозиционную, научно-экспериментальную и административную. На практике же зонирование этой категории ООПТ может быть иным. Так, в границах ботанического сада Амурского научного центра выделены территория дендрария, заповедная и активная зоны.

К одному из видов ФЗ можно отнести выделение для лечебно-оздоровительных местностей (ЛОМ) и курортов зон округов санитарной и горно-санитарной охраны. Внешний контур округа санитарной (горно-санитарной) охраны является границей ЛОМ или курорта, В составе округов может быть выделено до трех зон с дифференцированным правовым режимом.

Территории традиционного природопользования (ТТП) могут выделяться в составе других ООПТ, тогда они сами могут рассматриваться как функциональные зоны. Принципы выделения и функционального зонирования самих ТТП законодательством не установлены. Закон «О территориях традиционного природопользования коренных малочисленных народов Севера, Сибири и Дальнего Востока РФ» только обозначает возможные части ТТП, такие как поселения, участки собственно традиционного природопользования, объекты историко-культурного наследия и др. Выделение зон будет в первую очередь зависеть от преобладающих видов традиционного использования и наличия действующих ограничений в законодательстве. Вторым критерием может служить определение совокупной допустимой степени хозяйственной нагрузки на природные комплексы всеми видами жизнедеятельности народа или обеспечение в полном объеме традиционного природопользования [8].

Как видим, функциональное зонирование

применимо практически для всех категорий ООПТ. Это в основном связано с полифункциональностью особо охраняемых природных территорий, а в случае с морскими ООПТ -необходимостью обеспечить более полноценное сохранение биоразнознообразия в морях. Тем не менее необходимо законодательно (на уровне федерального закона) закрепить возможность зонирования таких территорий. Прежде всего, это касается государственных природных заповедников и заказников, где природоохранная (восстановительная) функция хотя и является основной, но далеко не единственной. Организация ряда дополнительных зон, таких как зоны ограниченного хозяйственного использования, ограниченного познавательного туризма, традиционного природопользования, пограничного режима, позволит официально признать и регламентировать те виды деятельности, которые так или иначе практикуются в ООПТ; а также будет способствовать разрешению возможных конфликтов и рациональной организации использования и охраны ООПТ.

1. Реймерс Н.Ф. Природопользование: словарь-справочник. -М.: Мысль, 1990. — 637 с.

2. Меллума А.Ж. Особо охраняемые природные объекты на староосвоенных территориях (на примере Латвийской ССР). — Рига:. Зинатне, 1988.-224 с.

3. Мокиевский В. Российские морские биосферные резерваты // Russian conservation news. — 2004. — №3 i Не можете найти то, что вам нужно? Попробуйте сервис подбора литературы.

5. Сычугов С.Э., Моисеев П.А., Зюсько А.Я. Особенности функционального зонирования территорий горно-таежных национальных парков // Леса Урала и хозяйство в них: сб. науч. тр. Вып. 19, — Екатеринбург: УГЛТА, 1999.-С. 205-212.

6. Попов В.Л., Добрушин Ю.В., Максаковский Н.В. Как создать национальный парк,- М.; ЦОДП, 2001. — 23 с.

7. Николаевский А.Г. Национальные парки.- М; Агропромиздат, 1985,- 189 с.

8. Территории традиционного природопользования Восточной Сибири: географические аспекты обоснования и анализа / А.Т. Напрасников, М.В. Рагулина, Л.Л. Калеп [и др.]. — Новосибирск: Наука, 2005.-212 с.

Перевод государственных природных заповедников в национальные парки – не широкомасштабная компания. Переводу подлежат всего 4 из 103 заповедников, существующих в настоящее время. Каждый из заповедников должен быть преобразован в национальный парк по своим причинам, связанным исключительно с приведением в соответствие действующему законодательству и для решения проблемных вопросов жизнедеятельности граждан, проживающих на особо охраняемых природных территориях или в непосредственной близости от них.

Государственный природный биосферный заповедник «Командорский» требует первоочередного перевода в национальный парк по следующим причинам:

В границы заповедника включены земли Алеутского района и села Никольского (численность проживающих – около 700 человек). Такая ситуация прямо противоречит земельному и природоохранному законодательству (в границах заповедника не может быть земель иных собственников и пользователей). Единственный выход, в рамках существующего правового поля, — это перевод заповедника в национальный парк, так как в границах национальных парков могут быть земли иных пользователей, а также населенные пункты.

В заповеднике «Командорский», основным документом, определяющим режим особой охраны заповедника, разрешена хозяйственная деятельность (сбор яиц, забой ластоногих, охота, рыболовство и другое). Согласно действующему законодательству на территориях государственных природных заповедников запрещается любая подобная деятельность. То есть, по «букве закона» означает, что местным жителям Алеутского района необходимо запретить многие виды деятельности, без которых жизнь на острове (целиком входящем в границы заповедника) просто невозможна! Единственным легитимным способом выхода из сложившейся ситуации является перевод заповедника в национальный парк, режим которого абсолютно законно разрешает всю эту деятельность для местного населения и коренных малочисленных народов.

При образовании «Командорского» было установлено его зонирование, предусматривающее различные режимы хозяйственной деятельности и охраны отдельных участков территории и акватории. Современное российское законодательство не предусматривает зонирования заповедников – это возможно только для биосферных полигонов, присоединенных к заповедникам (а не для самих заповедников) и национальных парков. Но этот аргумент по сравнению с первыми двумя значительно менее весом.

Важно отметить, что перевод заповедников в национальные парки будет осуществляться без уменьшения площади заповедников и без изменения их границ. Морская акватория «Командорского» будет полностью сохранена при преобразовании в национальный парк. Также при переводе заповедника «Командорский» в национальный парк не изменится международный статус территории – её включение в международную программу ЮНЕСКО – МАВ (Человек и Биосфера). В 2002 году в названную Программу как географические объекты, а не как административно-территориальные или иные единицы, были включены Командорские острова, которые останутся в Программе МАВ не зависимо от статуса особо охраняемой природной территории.

Режим особой охраны нашего заповедника и национальных парков не отличается (в том числе в части промысловой охоты и промышленного рыболовства). В целом, и заповедники, и национальные парки являются особо охраняемыми природными территориями федерального значения, относятся к федеральной собственности и не могут быть отчуждены в пользу какого-либо субъекта. В национальных парках предусмотрено создание заповедных зон, в пределах которых запрещены любая хозяйственная деятельность и рекреационное использование территории. С точки зрения обеспечения охраны национальные парки имеют те же правовые возможности, что и заповедники. Ценные природные комплексы и объекты, расположенные в национальных парках, законодательно охраняются так же, как и объекты, расположенные в заповедниках, а это означает, что любое посягательство на изменение режима охраны морской акватории будет незаконным. Так же, как и заповедники, национальные парки находятся под особой охраной государства.

Кроме того, национальные парки имеют те же возможности для организации научных исследований и мониторинговых работ, реализации программ сохранения редких видов и много другого. Федеральным законом от 14 марта 1995 года «Об особо охраняемых природных территориях» к задачам национальных парков отнесена «разработка и внедрение научных методов охраны природы и экологического просвещения». Очевидно, что реализация этой задачи не возможна без проведения полноценных научных исследований. Необходимо отметить, что из 49 национальных парках в 45 имеются научные отделы, численность которых составляет от 3 до 42 человек.

Также при переводе в национальный парк у «Командорского» возникает чрезвычайно важная задача и функция – сохранение историко-культурного наследия (такая важная миссия возложена сегодня только на национальные парки, заповедники не получают целевого финансирования на поддержание и сохранение памятников истории и культуры, их паспортизацию и постановку на баланс). Для «Командорского» это означает прямое финансирование на содержание федерального памятника – стоянки и некрополя участников Второй Камчатской экспедиции, работы по сохранению и поддержанию старинных поселений, а также уникальных объектов времен Российско-Американской компании на острове Медном (копаные тропы, некрополи, противобраконьерские сооружения и другое).

По нашему глубокому убеждению, называть перевод заповедника в национальный парк понижением статуса – ошибочно. Национальные парки имеют перед современным обществом, а значит, и перед последующими поколениями, даже более широкие задачи, чем заповедник, особенно в части сохранения и восстановления историко-культурных объектов. С мнением на этот счет нашей коллеги, директора национального парка «Кенозерский» Елены Шатковской можно ознакомиться здесь. На Всероссийском совещании директоров и национальных парков, прошедшем недавно во Владивостоке, отмечалась активная деятельность многих национальных парков в научных исследованиях, эколого-просветительской работе, волонтерских проектах – об этом, в том числе, говорил в своем докладе заместитель директора Департамента государственной политики и регулирования в сфере охраны окружающей среды Минприроды России Всеволод Степаницкий. Среди ярких примеров отличной работы особо охраняемой природной территории – национальные парки «Кенозерский», «Земля леопарда», «Русская Арктика», «Угра», «Самарская Лука», «Смоленское Поозерье», «Мещёра», «Онежское Поморье», «Куршская коса» и многие другие.

Организация туризма в заповедниках: право на жизнь

Организация туризма в заповедниках: право на жизнь

В настоящее время существует реальная угроза уничтожения заповедников как территорий строгой охраны, если, сохраняя основополагающие принципы заповедности, не будут найдены компромиссные варианты, гарантирующие эффективное функционирование строго охраняемых природных территорий (ООПТ) в условиях рыночной экономики и увеличения эксплуатационной нагрузки на природные ресурсы России. Туризм – один из таких возможных компромиссов.

В истории нашей заповедной системы уже были периоды как широкого развития туризма, в том числе и массового, на территориях заповедников, так и его практически полного запрета. В статье 1 первого Типового положения о заповедниках, находящихся в ведении Наркомпроса РСФСР, провозглашался принцип неприкосновенности их территорий, который уже в конце 20-х годов был забыт. Заповедникам, среди прочего, предписывалось создание благоприятных условий для развития курортов и туризма. В 60-е годы законодательно на территориях заповедников разрешался лишь познавательный туризм, который в дальнейшем был в целом запрещен после выхода в 1981 году нового Типового положения о заповедниках СССР. Однако во многих заповедниках страны фактически процветал даже не познавательный, а массовый туризм. Так, в Кавказском заповеднике на кордоне Умпырь (центр восстановления горного зубра) еще несколько десятков лет назад почти ежедневно в летнее время находилось до двух сотен туристов, идущих по всесоюзному маршруту Псебай-Красная Поляна. Такие же потоки шли и по другим туристическим маршрутам заповедника. По данным Тебердинского заповедника [1], в 1949 году его территорию посетило около 7000 туристов, в 1962 году эта цифра достигла 80 тысяч человек, а в первой половине 80-х годов территорию заповедника ежегодно посещало около 700 тысяч посетителей. Экономический спад 90-х годов резко сократил возможности путешествий для граждан России, а нестабильная и криминогенная обстановка отпугнула иностранных туристов. Сейчас ситуация в экономическом плане постепенно улучшается, что, как ни парадоксально, вызывает определенную обеспокоенность по поводу дальнейшей судьбы заповедников России.

Главная задача – предотвратить преобразование существующих заповедников в национальные парки, попытки чего уже предпринимаются. Внедрение туризма в заповедниках не ставит их автоматически на одну доску с национальными парками. Это действительно дань времени, в котором мы живем, т.е. преходящее. Главное в другом, в сохранении существующего и законодательно закрепленного статуса и режима заповедника. В первую очередь, это касается предотвращения зонирования заповедной территории, доля неприкосновенности которой от всей площади заповедника должна быть не менее 90%, что, кстати, законодательно не закреплено. Должна быть исключена сама возможность сдачи земель заповедника в аренду и закреплен полный запрет на изъятие каких-либо участков заповедной территории по любым поводам, в т.ч. и для государственных нужд.

На состоявшейся в 1995 году в Севилье (Испания) Международной конференции ЮНЕСКО по биосферным резерватам был принят документ, получивший название «Севильская стратегия для биосферных резерватов» [2]. Он обосновал изменения в концепции биосферных территорий и стал основополагающей доктриной для программы «Человек и биосфера». Рассматривая биосферные резерваты как территории, где устойчивое развитие достигается в результате «пакта о сотрудничестве», т.е. компромисса между интересами местного населения и общества в целом, Севильская стратегия продвинула вперед новое понимание их роли в обществе. В частности, сделан акцент на расширение сети биосферных резерватов, усиление роли демонстрационных проектов в образовании и обучении населения, сохранение не только генетической информации, но и традиционной культуры местных сообществ, развитие партнерских отношений между всеми заинтересованными сторонами. Это необходимо для того, чтобы гарантировать выживание биосферной территории при оказании на нее политического, экономического или социального давления. Одной из основных целей Севильской стратегии является использование биосферных резерватов в качестве моделей и экспериментальной базы устойчивого развития регионов. Российская концепция биосферных заповедников, разработанная под руководством академиков В.Е.Соколова и Е.Е.Сыроечковского, предусматривает сохранение нынешних территорий российских заповедников в качестве зоны заповедного ядра биосферных резерватов. Формирование же буферной зоны и зоны сотрудничества (биосферного полигона) должно осуществляться исключительно за счет соседних территорий. Именно там, за пределами «заповедного ядра», может и должен развиваться туризм под управлением и (или) контролем со стороны самого заповедника. Опыт зарубежных национальных парков (Япония, Канада и др.) [3] показывает, что в их заповедных зонах также не предусматриваются даже пешеходные дорожки и тропы для посетителей парка.

В Российской Федерации заповедники занимают около 2% ее общей площади, но почему-то оказались в глазах местных властей и широкой общественности чуть ли не главными «тормозами» развития туризма и экономического процветания регионов. Кроме желания переложить часть региональных забот на федеральные «плечи», такое отношение к заповедникам в регионах служит признанием их, как структур, способных взять на себя функции планирования, управления и мониторинга туристической деятельности [4]. Косвенно это говорит также о популярности наших заповедников и достижении ими главной цели – сохранении ландшафтного и биологического разнообразия, уникальных экосистем и отдельных природных объектов. Конечно, красоту родной природы нужно пропагандировать и показывать. Но открытость заповедника для людей не означает открытости его территории. Для общения и сотрудничества с людьми должен быть открыт научный и эколого-просветительский потенциал заповедника как учреждения, а для демонстрации красот природы использоваться лишь незначительная часть его территории в виде визит-центров, музеев природы, отдельных экологических троп и экскурсионных маршрутов вдоль заповедных границ [5].

Некоторые виды туризма можно сделать минимально влияющими на охраняемые природные комплексы и максимально полезными для поднятия имиджа заповедника и латания бюджетных дыр, а можно, погнавшись за сиюминутной выгодой и упустив контроль, превратить туризм в монстра и могильщика заповедных принципов. Все дело в ответственном подходе к проработке этой проблемы, законодательному внедрению системы контроля и самоконтроля за развитием туристической индустрии в заповедниках, четком распределении полномочий в этой сфере между администрациями заповедников и вышестоящим руководством.

В первую очередь, необходимо перестать считать познавательный туризм элементом эколого-просветительской деятельности. Это – совершенно самостоятельный вид хозяйственной деятельности на базе ООПТ, который может и должен, в отличие от эколого-просветительской деятельности, приносить доход. Директора заповедников вынуждены заниматься этим, в первую очередь, ради зарабатывания денег для нужд заповедника, а уж потом ради экологического просвещения и пр. При организации туризма можно применять те или иные формы экологического образования и воспитания (особенно, если мы говорим об экологическом туризме), но при этом туризм не является обязательной формой эколого-просветительской работы и не может ее заменить ни в целом, ни в частностях. По сути, идеологи развития туризма на заповедных территориях используют экологическое просвещение в качестве своеобразного «троянского коня», как привлекательный и понятный многим лозунг для облагораживания своих намерений, утверждая при этом, что деньги для них – не главное!

Умные люди, которые составляют основную часть сторонников заповедников, подсознательно чувствуют некоторую фальш в этом вопросе и именно по этой причине внутренне сопротивляются развитию туризма на базе заповедников или же, наоборот, разочаровываются в идее заповедности. Поэтому гораздо правильнее было бы честно сказать: да, мы делаем сейчас шаг назад, чтобы спасти систему, но через какое-то время сделаем два шага вперед. Этим заповедники приобретут больше сторонников и избавятся от многих проблем, проистекающих из неопределенного в правовом плане статуса туризма как вида деятельности в заповеднике.

В Федеральном законе «Об особо охраняемых природных территориях» от 1995 года [6] ни слова не сказано о развитии туризма на территориях заповедников. Речь идет лишь о ведении эколого-просветительской работы. А в Положении о государственных природных заповедниках в Российской Федерации, утвержденном Правительством Российской Федерации, говорится лишь об устройстве экскурсионных экологических маршрутов, что предполагает кратковременное посещение заповедной территории, но не многодневные туристические походы с неизбежными ночевками. Единственным правовым документом (ведомственного уровня), который хоть в какой-то мере обосновывает развитие познавательного туризма в границах заповедников, являются Рекомендации по организации и ведению эколого-просветительской деятельности в государственных природных заповедниках Госкомэкологии России, утвержденных его председателем В.И.Даниловым-Данильяном в 1999 году. Поэтому сейчас с юридической точки зрения развитие туризма, даже в его познавательных и экологических формах, на территориях заповедников, за исключением их охранных зон и официальных биосферных полигонов, может быть расценено как непредусмотренная режимом хозяйственная деятельность со всеми вытекающими последствиями в виде протестов прокуроров и санкций в отношении директоров заповедников. Симптоматично, что в Основных направлениях развития и организации деятельности государственных природных заповедников Российской Федерации на период до 2010 года, утвержденных МПР России в 2000 году, [7] эколого-просветительская работа и экскурсионно-туристическая деятельность рассматриваются как отдельные направления, хотя выделение туризма в самостоятельный раздел объясняется лишь необходимостью более детальной концептуальной проработкой этой проблематики.

Следуя известной поговорке, можно сказать, что в отношении развития туризма в заповедниках телега изначально была поставлена впереди лошади. Туризм пытаются развивать, не имея ни совершенной правовой базы, ни развитой инфраструктуры, ни подготовленных кадров. В итоге дискредитируются как сама идея заповедности, так и цели экологического туризма.

В концепции развития экологического туризма на базе заповедников есть одно логическое противоречие, которое, не будучи разрешенным, способно вырасти в проблему, которая взорвет эту концепцию изнутри при первом же ее масштабном применении. Одним из основных аргументов распространения туризма в заповедниках является стремление ликвидировать оторванность российских заповедников с их статусом закрытых учреждений от общего социально-экономического развития регионов и завоевать поддержку заповедников местным населением, т.е. доказать полезность заповедников всем слоям населения и уровням власти. Доказать это можно только одним способом – частичным ослаблением режима и доступностью пользования природными ресурсами заповедника. Избрано одно из самых «безобидных» с точки зрения сохранения биологического разнообразия направлений хозяйственной деятельности – рекреационное. В то же время декларируется неприемлемость массовости туризма, жесткое регулирование количества посетителей и ориентация на научный туризм, волонтерство и пр. виды «мягкого» вторжения посторонних лиц в дикую природу. Специалистами даются научно обоснованные рекомендации по допустимым рекреационным нагрузкам в несколько десятков или сотен туристов на один маршрут за сезон. Получается, что если жестко придерживаться общемировых стандартов экологического туризма, то доступ на заповедную территорию будет открыт только ограниченному кругу туристов. А как же тогда быть с интересами местных жителей и региональных властей, которые нацелены на массовое развитие туризма по относительно низким ценам? С другой стороны, ограниченное число посетителей все равно не даст ожидаемого эколого-просветительского эффекта, а определенный вред природе эти гости нанесут наверняка. Кроме того, такие виды туризма как научный, фотоохота, наблюдение за птицами и подобные им предпочитают уже подготовленные специалисты (как профессионалы, так и любители), что также исключает их из сферы эколого-просветительской деятельности. Это – совершенно самостоятельные виды туризма, в результате которых заповедник должен получить или очень большие деньги в качестве платы, или серьезную помощь специалистов в проведении каких-то исследований. Вот здесь параметры рекреационных нагрузок в несколько сотен человек за сезон реальны и вписываются в общую схему сохранения дикой природы.

Работники любого заповедника, а также члены их семей, постоянно проживающие и (или) работающие на его территории, уже самим фактом своего присутствия представляют значительное антропогенное воздействие на охраняемые природные комплексы. А ведь этим людям нужно еще обрабатывать огород, пасти скот, заготовлять сено и дрова, просто ходить по территории. Так что фактор беспокойства и физические нагрузки на природные комплексы и объекты достаточно ощутимы и без посторонних посетителей. Но это – неизбежное зло, с которым ничего не поделаешь. Привлечение же массового посетителя и его концентрация в определенных рекреационных зонах на территории заповедника – явление искусственное и не обязательное для существования данной категории ООПТ. Просто слишком долго заповедники вынуждены были обеспечивать туристские запросы из-за отсутствия в нашей стране национальных парков, поэтому в сознании как рядовых граждан, так и государственных чиновников на уровне психологического штампа закрепилась связка «туризм-заповедник».

Мировая практика показывает, что экологический туризм – развлечение для богатых людей [8]. Так, однодневная зимняя экскурсия по Йеллоустонскому национальному парку обходится одному посетителю в сумму не менее 150-200 долларов США. Примерный расчет платы только за проход по территории Кавказского заповедника (не сходя с тропы), исчисленный по методикам расчета предотвращенного экологического ущерба, дает сумму не менее 300 рублей в сутки. Это соответствует средним мировым ценам за вход на территорию национального парка – 10-20 долларов США. Эти цифры наглядно показывают, что экологический туризм в России пока что может быть ориентирован лишь на богатых людей, которые редко посещают такие места, или же на иностранных туристов, которые не нуждаются в нашем экологическом просвещении. Рядовые граждане России смогут посещать заповедник лишь при условии значительного занижения стоимости платы за нахождение на его территории, что автоматически вызовет недофинансирование мероприятий по компенсации и предотвращению экологического ущерба от таких посещений. В условиях систематического дефицита бюджетных расходов на ООПТ подобный дисбаланс быстро вызовет коллапс заповедной системы и ее разрушение, аналогично современным процессам, происходящим в жилищно-коммунальном хозяйстве страны. Ориентация же только на обеспеченных туристов неизбежно вызовет формирование образа заповедника как места элитного отдыха и «царских охот», а следовательно, противостояние местных жителей, ставших для заповедника людьми «второго сорта», и интриги местных политиков, направленные на ликвидацию заповедника как федерального государственного учреждения и передел высвободившихся природных ресурсов заповедных территорий.

Развитие туризма в ООПТ предполагает огромные расходы на содержание инфраструктуры и мероприятия по сохранению природных комплексов и объектов за счет бюджетных средств. Без этого говорить об экологичности туризма невозможно. Так, исследования, проведенные в национальном парке «Большой барьерный риф» (Австралия), показали, что расходы по сохранению природных комплексов растут с той же скоростью, с которой увеличивается степень их эксплуатации. Администрации парка не хватает 15 млн. долларов в год, отчисляемых туроператорами, для ликвидации и предотвращения угроз природе рифа, поэтому государство вынуждено выделять дополнительные средства. Экономика США ежегодно получает около 3 млрд. долларов США от туризма, связанного с посещением нацпарков, но значительную часть расходов по поддержанию их режима и компенсации экологического ущерба все же несет госбюджет США [9].

Но даже высокий уровень финансирования расходов на сохранение природных комплексов не обеспечивает достаточный уровень предотвращения экологических угроз. Во многом образцовой системе национальных парков США из-за роста популярности парков и наплыва посетителей накапливается опасный потенциал деградационных процессов, изменяется естественный ход природных процессов, имеют место такие явления как браконьерство и вандализм. Поэтому там, с одной стороны, внедряют более строгие формы территориальной охраны для особо ценных объектов, аналогичные нашим заповедникам, а с другой, идут по пути отвлечения людей от посещения национальных парков, развивая другие формы ОПТ с более мягким режимом. Это – девственные безлюдные области, охраняемые ландшафты и морские побережья, протяженные экологические тропы, национальные мемориальные объекты и пр. Существует серьезная угроза для экосистем национальных парков Испании из-за чрезмерного туристского пресса [9]. Что же говорить о России с ее государственным принципом финансирования природоохранных мероприятий по остаткам бюджетных средств и фактическим приоритетом экономических интересов над экологическими. Так, в первые же годы туристической эксплуатации знаменитой Долины гейзеров в Кроноцком биосферном заповеднике ее хрупким экосистемам был нанесен непоправимый вред. Предпринимаются попытки устройства и дальнейшего развития горно-лыжных курортов на заповедных территориях (Домбай, Красная Поляна, Лагонаки и др.), строительства автомобильных и железнодорожных магистралей, затопления заповедных земель водами создаваемых водохранилищ и пр. [10, 11].

Учитывая все вышесказанное, следует более четко определиться с ролью и местом российских заповедников в развитии туризма и рекреации, особенно на региональном уровне. Представляется, что заповедникам следует при разработке своих менеджмент-планов предусматривать региональный аспект деятельности, направленный на формирование вокруг своей территории природоохранно-рекреационной сети из ООПТ регионального уровня. Кроме того, необходимо использовать научно-просветительский потенциал заповедников для их функционирования в качестве региональных (межрегиональных) центров экологического просвещения населения, методического обеспечения экологизации обучения на всех уровнях образовательного процесса, участия в развитии региональной науки и культуры. Следует особо обратить внимание на то, что местные жители (в подавляющем большинстве случаев) заинтересованы в заповедниках исключительно как легальные и нелегальные пользователи богатых природных ресурсов (охотничьих, рыбных, лесных, лекарственных и пр.), или же как потенциальные работники этих учреждений. Таким образом, любовь местных общин к заповедникам определяется степенью открытости заповедной территории для людей и сытостью их желудков. Особенно такая ситуация характерна для национальных республик (Башкирия, Карачаево-Черкессия, Калмыкия и др.). Местные же власти будут заинтересованы в сотрудничестве с заповедником только в том случае (исключая личностный характер отношений), если такое партнерство даст реальные дивиденды в экономическом или политическом плане. Наглядным примером этого тезиса может служить факт передачи решением властей Республики Адыгея Кавказскому биосферному заповеднику в начале 90-х годов части ранее изъятых у него земель общей площадью более 18 тысяч гектаров. Основную часть этого участка составляли высокогорные субальпийские луга Лагонакского нагорья, подвергавшиеся на протяжении более 30 лет интенсивному перевыпасу. В результате начался процесс деградации хрупких экосистем (эрозия почв, замещение диких видов синантропными, исчезновение редких видов и пр.). В то же время необходимость в такой площади пастбищ исчезла по причине резкого снижения поголовья скота в местных хозяйствах из-за кризиса сельского хозяйства 90-х годов. Передав заповеднику ставший ненужным и обременительным огромный участок высокогорных пастбищ, требующий значительных затрат на восстановление, как минимум, почв, руководители Адыгеи тем самым, кроме экономии средств для борьбы с эрозионными процессами, приобрели международную известность как «зеленые» политики, ориентированные на охрану природы и устойчивое развитие. При этом данный участок вошел в состав заповедника в качестве биосферного полигона, т.е. заповедной территории с более толерантным режимом природопользования, допускающим значительную хозяйственную деятельность. Когда же в последние годы стал реальным вопрос о привлечении инвестиций в развитие туризма в горных регионах, о строительстве дорог и прочей инфраструктуры в рамках федеральной целевой программы «Юг России», те же самые «зеленые» политики стали требовать от заповедника вернуть Лагонакское нагорье обратно, мотивируя свои действия интересами народов Адыгеи и экономического развития региона.

В качестве основного вывода следует признать, что развитие туризма на заповедных территориях в условиях нашей реальности неизбежно, поэтому главной задачей является выработка государственной политики в этой области, направленной на формирование национальной правовой базы экологического туризма, определение четких критериев степени вовлечения в эту перспективную сферу экономики российских ООПТ. Во избежание процесса преобразования заповедников в национальные парки следует активизировать процесс их развития в соответствии с целями и задачами Севильской стратегии для биосферных резерватов. Особенно это актуально для тех заповедников, которые расположены в зонах экономического развития и подвергаются прессингу как со стороны рядовых граждан, так и со стороны руководителей-хозяйственников и властей субъектов Российской Федерации. При этом политика федерального центра и администраций самих заповедников должна способствовать развитию туризма, наряду с национальными парками, также и на базе заповедников, но исключительно за пределами их границ. Для этого законодательно должен быть закреплен принцип обязательности организации охранных зон достаточной ширины (по аналогии с водоохранными зонами) вокруг заповедников, а также согласовано с регионами закрепление за определенными заповедниками участков земель, функционирующих в качестве биосферных полигонов (зон сотрудничества).

1.Салпагаров Д.С. Тебердинский государственный биосферный заповедник. Ставрополь. 1999. 111 с.
2.Севильская стратегия для биосферных резерватов. М. 2000. 30 с.
3.Реймерс Н.Ф., Штильмарк Ф.Р. Особо охраняемые природные территории. М. 1978. 295 с.
4.Моралева Н.В., Ледовских Е.Ю. Концепция развития экологического туризма в государственных природных заповедниках/В сб. «Организация деятельности государственных природных заповедников России на современном этапе». Доклады участников Всероссийского семинара-совещания директоров государственных природных заповедников 20 — 26.11.2000 г. М. 2001. С. 177-189.
5.Данилина Н.Р. Экологическое просвещение в заповедниках: возможности, некоторые результаты и задачи/В сб. «Экопросвещение и экотуризм: опыт и проблемы». М. 1999. С. 1-6.
6.Сборник руководящих документов по заповедному делу/Сост. В.Б.Степаницкий. 3-е изд., доп. и перераб. М. 2000. 703 с.
7.Основные направления развития и организации деятельности государственных природных заповедников Российской Федерации на период до 2010 года. М. 2001. 37 с.
8.Чижова В.П. Школа Природы. М. 1997. 157 с.
9.Hector Ceballos-Lascurain. Туризм, экотуризм и охраняемые территории/В сб. «Экопросвещение и экотуризм: опыт и проблемы». М. 1999. С. 47-65
10.Бриних В.А. Реальные угрозы ООПТ федерального значения в связи с планируемым развитием горнолыжной инфраструктуры курорта «Красная Поляна»/В сб. материалов конференции, посвященной 110-летию Сочинского дендрария. Сочи. 2002. С. 35-37.
11.Бриних В.А. Правовые проблемы дорожного строительства на землях особо охраняемых территорий и объектов/Бюллетень «Заповедники и национальные парки». № 37-38. 2002. С. 14-15.

Природа, № 1. 1988, С. 34 — 46.

БИОСФЕРНЫЕ ЗАПОВЕДНИКИ: ЦЕЛИ И ПРОБЛЕМЫ

Соколов В.Е., Пузаченко Ю.Г., Гунин П.Д., Зыков К.Д.

В 1975 г. по инициативе Организации Объединенных Наций по вопросам образования, науки и культуры (ЮНЕСКО) в рамках Международной программы «Человек и биосфера» начали создаваться первые биосферные заповедники. Они оказались в фокусе интересов целого ряда международных организаций, деятельность которых связана с вопросами охраны природы и устойчивого социально-экономического развития. Помимо ЮНЕСКО в их появлении на свет сыграли большую роль ФАО — Продовольственная и сельскохозяйственная организация ООН, Программа ООН по окружающей среде (ЮНЕП), Международный союз охраны природы и природных ресурсов (МСОП) и др.

На базе отдельных биосферных заповедников и всей их сети каждая из этих организаций решает свои специфические задачи и принимает участие в формировании и «жизнедеятельности» международной сети биосферных заповедников. ФАО заинтересована в сохранении генетических ресурсов in situ, особенно диких родственных видов культурных растений, древесных пород, а также предков и близких родственников домашних животных; ЮНЕП — в охране природы в целом и в осуществлении экологического мониторинга; МСОП — в охране редких и исчезающих видов животных и растений, а также экосистем, и в последнее время — в региональном планировании, сочетающем охрану природы с устойчивым развитием.

Уже одно перечисление заинтересованных международных организаций свидетельствует о громадной роли биосферных заповедников в сохранении природы и окружающей среды, условий для выживания и развития человечества.

За 10 лет после организации первых биосферных заповедников их число выросло до 243, вместе с этим увеличилось и количество проблем, стоящих перед ними. Рассмотрим основные цели и проблемы этих заповедников (в настоящее время в России организовано 36 биосферных ООПТ на базе 31 заповедника и 5 национальных парков, всемирная сеть биосферных заповедников в охватывает 482 резервата в 102 cтранах мира — прим. редакции сайта).

Формирование представления о биосферных заповедниках.

Один из проектов программы «Человек и биосфера» был ориентирован на сохранение типичных экосистем разных биогеографических зон, генетического разнообразия нашей планеты. Для биосферных заповедников эта функция стала первой. Чтобы ее выполнить, понадобилось отобрать некоторое количество наиболее репрезентативных, представительных, уже охраняемых территорий, где охрана экосистем была бы сопряжена с долгосрочными научными исследованиями. Такие территории и приобрели своеобразный международный статус биосферных заповедников, а научные исследования стали их второй функцией. Затем возникла необходимость включить в число функций слежение за фоновым состоянием биосферы, т, е. экологический мониторинг. Наконец, поскольку деятельность биосферных заповедников подчинена международной программе, их четвертой функцией стало экологическое образование, международное научное сотрудничество.

Функции заповедников сформировались, и тут же возникли проблемы. По какому принципу выбирать территорию, как понимать ее репрезентативность? Ведь любая охраняемая территория в той или иной степени репрезентативна, т. е. отражает некоторые особенности процессов в биосфере. Какой же из них придать статус биосферного заповедника? На первый взгляд задача выбора территории представляется чисто теоретической, но на самом деле она оказалась сугубо практической.

Совершенно очевидно, что функции биосферных заповедников шире, чем функции охраняемых природных территорий любого иного типа. Они служат своеобразными международными стандартами, эталонами окружающей среды. Если учесть, что информация о результатах мониторинга должна передаваться в международный центр (пока не существующий) и активно использоваться для оценки фонового состояния биосферы Земли, станет понятно, насколько важен и ответствен правильный выбор территории. Эта проблема выбора оказалась столь запутанной, что некоторые страны, например Скандинавские, вообще не усмотрели особого смысла в создании биосферных заповедников.

В нашей стране мнения о целесообразности создания биосферных заповедников тоже не отличались единством. Некоторые специалисты вполне обоснованно доказывали, что при отсутствии четких критериев «биосферности» дело сводится лишь к названию и отвлекает от действительно актуальных задач развития сети охраняемых территорий.

Неопределенность критериев выбора привела к тому, что уже существующая сеть заповедников, причисленных к рангу биосферных, не представляет той совокупности, в которой разнообразие жизни и биосферных процессов наибольшее. Многим идея биосферных заповедников казалась здравой, но с теоретических позиций она не была разработана. Результат этого — крайняя неравномерность международной сети: явная избыточность биосферных заповедников в одних регионах и недостаток в других.

По сути дела, неопределенность в выборе наиболее репрезентативной территории свидетельствует, что существующие представления о структурно-функциональной организации биосферы весьма туманны. А если так, то нет должных оснований для моделирования биосферных процессов. Конечно, мы можем построить любые математические модели и получить какие-то прогнозы. Однако верить этим прогнозам можно только в том случае, если модель достаточно адекватна реальности. Но именно адекватности и не хватает биосферным моделям: ведь мы не можем надежно обосновать размещение в пространстве элементов системы наблюдений, а стало быть, и не обеспечиваем модели исходной информацией.

Вторая проблема — зонирование территории биосферного заповедника — несведущему человеку может показаться довольно легкой, не требующей особых размышлений. Но в действительности она весьма серьезна. Дело в том, что четыре утвержденные международными организациями функции биосферных заповедников во многом противоречат друг другу. Сохранение разнообразия экосистем и генофонда требует строгого режима охраны, минимального вмешательства человека в природные процессы на достаточно большой площади, где все элементы экосистемы способны к самоподдержанию. Но научные исследования не мыслимы без эксперимента, а эксперимент неизбежно приводит к нарушениям естественного течения процессов. Строгому режиму охраны противоречит и экологическое образование, поскольку оно связано с присутствием большого количества людей на территории биосферного заповедника.

Эта противоречивость основных функций привела к мысли зонировать территории, выделить в заповедниках ядро, которое полностью отвечало бы целям охраны, и буферную зону, где допустимы научные исследования, а также мероприятия, связанные с экологическим образованием. Поскольку научные исследования должны быть проверены на практике, связанной с воздействием на природу (например, экспериментальная рубка лесов), в буферной зоне формально необходимо разрешить и ограниченную хозяйственную деятельность.

Во всем мире строго охраняемые территории типа заповедников всегда нуждались в жестких мерах защиты. Международный статус биосферных заповедников требует одновременно и ужесточения охраны, и контроля за хозяйственной деятельностью в прилегающих районах. Организация биосферных заповедников во многих странах вызвала конфликты с местным населением, цели которого противоречат охране, а контроль часто воспринимается как нежелательное вмешательство. Необходимость безоговорочного сохранения разнообразия природы конкретной территории сталкивается с прагматическими целями, с ее традиционным хозяйственным использованием.

В нашей стране зонирование территории биосферных заповедников специалисты не поддержали. Это связано с тем, что в число первых биосферных были включены отечественные заповедники со сложившимся жестким режимом охраны на всей их территории, и любое изменение такого статуса было неприемлемо. Понять причины такой бескомпромиссности можно, обратившись к истории заповедного дела в нашей стране, истории полной трагических страниц, раскрытой в книге старейшего знатока заповедного дела А. М. Краснитского (Краснитский, 1983). (В более новой форме этому вопросу посвящена книга Ф.Р. Штильмарка «Историография Российских заповедников», — прим. редакции сайта).

Сохранение природных эталонов, самовосстановительного потенциала, генофонда, вечная неприкосновенность территории заповедников были определены декретами 1920—1924 гг. и закреплены в постановлении ВЦИК и СНК от 31 октября 1925 г. Постепенно, под давлением прагматизма природоохранные идеи теряли свои первоначальные принципы: в последующих документах сначала исчезло положение о вечной неприкосновенности территорий заповедников, стало теоретически обосновываться их ограниченное использование, акклиматизация в заповедниках хозяйственно полезных видов и т. п. Однако сеть заповедников продолжала развиваться, они эффективно выполняли природоохранные функции, вносили существенный вклад в развитие науки и в решение задач рационального использования природных ресурсов. К 1950 г. в СССР было 128 заповедников, их общая площадь составляла 0,56 % от территории страны (табл. 1).

В 1951 г. прагматические течения полностью возобладали. Исходя из демагогических представлений о полной рациональности отечественного хозяйствования, при которой, якобы, нет никакой необходимости в жесткой охране, а важно лишь использовать все ресурсы на благо народа, противники заповедного дела смогли провести решение о фактически полном разрушении всего созданного. За один год число заповедников было сокращено до 40, а их общая площадь до 0,05 % от территории страны. В результате ценнейшие объекты природы, особенно в густонаселенных районах (например, заповедник Тульские засеки, Верхне-Клязьминский заповедник в Московской области и многие другие), фактически были уничтожены.

Табл.1. Природные заповедники СССР (по Краснитскому А. М., с. 35, с дополнениями).

Год

* — примечание редакции сайта.

Погибли ценнейшие архивы упраздненных заповедников с многолетними наблюдениями за природными процессами. Абсурдность таких действий стала очевидна уже через несколько лет.

С большими трудностями сеть заповедников стала восстанавливаться, однако на это потребовалось более 30 лет. Довоенной суммарной площади охраняемые территории достигли только к середине 80-х годов, но и по сей день не восстановлены прежние природоохранные законодательства, в том числе закон неприкосновенности заповедных земель (см. Федеральный закон Российской Федерации от 14 марта 1995 г. №33-ФЗ «Об особо охраняемых природных территориях»). По-видимому, никогда не удастся определить, сколь велик вред, нанесенный охране природы в нашей стране уничтожением большей части заповедников. Многолетние наблюдения за природными процессами, которые в них имелись, сейчас представили бы не только экологическую, но и прямую экономическую ценность. Они позволили бы рассчитать, каким было нормальное состояние окружающей среды, чтобы принять правильные практические решения, позволили бы установить, как шли естественные процессы, оценить изменения, которые вносит хозяйственная деятельность. Эти наблюдения уникальны и для нашей страны, и для всего мира. Утеряв значительную часть зафиксированных в архивах заповедников данных, мы с большим трудом решаем нынешние практические задачи экологического нормирования, экологической экспертизы и прогноза.

Экспансия хозяйственников на территории существующих заповедников не прекращается и по сей день. Отсутствие закона о полной неприкосновенности заповедных территорий (см. Федеральный закон Российской Федерации от 14 марта 1995 г. №33-ФЗ «Об особо охраняемых природных территориях»). создает условия для множества нарушений: в Висимском заповеднике (Средний Урал) построено водохранилище для питьевой воды, через территорию Уссурийского заповедника планируется провести водовод, в непосредственной близости от Приокско-Террасного биосферного заповедника намечалось строительство мощного водозабора подземных вод (с огромным трудом это решение удалось временно отсрочить, но небольшой водозабор все-таки пущен), через Черноморский биосферный заповедник проведены коллекторы мелиоративных систем, биосферный заповедник Аскания-Нова подтоплен и т.д. Находятся ученые, которые научно доказывают, что те или иные формы хозяйственной деятельности не изменят природу биосферных заповедников, проектировщики приводят астрономические цифры ущерба, который, мол, повлечет за собой отказ от этих хозяйственных действий.

Те, кто осознает ценность для будущего сведений, собираемых в неизменных условиях на территории биосферных заповедников, не могут привести строгих экономических расчетов. Их просто не может существовать хотя бы потому, что неизвестны стоимостные отношения в конце следующего века. Но подобные доводы сплошь и рядом рассматриваются как идеалистические, научно необоснованные. Поэтому экологическое мышление пока чаще всего терпит поражение в столкновениях с прагматиками.

Именно в силу этого советские специалисты заповедного дела всеми способами пытаются закрыть любые пути проникновения хозяйственной деятельности в заповедники, в том числе биосферные, поэтому отвергают необходимость зонирования их территорий. С наших позиций, заповедник есть неприкосновенная территория, не подлежащая никакому зонированию, в нем допустима лишь строго регламентированная научно-исследовательская работа с применением методов, не влияющих на течение естественных процессов. Буферная, или, иначе, охранная зона, должна организовываться за счет прилегающих земель. Но беда в том, что эти земли находятся и ведении других землепользователей, и потому при создании охранных зон возникают проблемы, которые разрешаются с большим трудом.

Мы уже указывали, что существует противоречие между строгой охраной и интересами местного населения и хозяйства и что в той или иной степени оно свойственно разным странам. Естественный путь смягчить эти противоречия — использовать результаты научных исследований непосредственно в хозяйственной деятельности данного региона, экологически образовывать население, привлекать его к решению проблем охраны собственной окружающей среды. Поэтому и возникла мысль увеличить роль биосферных заповедников в практическом природопользовании, перенести их научную активность на территории, где ведется хозяйство. Это не компромисс между экологическим мышлением и прагматизмом, а необходимое условие для разработки концепций и технологий, позволяющих согласовать хозяйственное и социальное развитие с сохранением природных ценностей. Вполне понятно, что и само зонирование, и отношения между природоохранной и хозяйственной деятельностью должны быть законодательно обоснованы, заповедники должны иметь развитую материально-техническую и научную базу.

Итак, казалось бы, чисто техническая проблема зонирования биосферного заповедника отражает сложность отношений между различными общественными целями, между экологическим и прагматическим мышлением, показывает, как трудно достигнуть равновесия в отношениях между природой и обществом. Биосферные заповедники и связанные с ними регионы становятся объектами своеобразного экологического и социального эксперимента, поэтому понятно, что идея биосферных заповедников получила фактически всемирное признание, а проект, посвященный им, стал ведущим в программе ЮНЕСКО «Человек и биосфера».

Биосферные заповедники сегодня и завтра.

Обсуждение проблем биосферных заповедников состоялось на Первом Международном конгрессе по биосферным заповедникам, созванном по инициативе СССР в Минске в 1983 г. На конгрессе было оценено современное состояние, определено будущее направление развития биосферных заповедников, представлены обоснования критериев выбора их территории и развития их сети, обсуждены принципы сохранения генофонда, организации научных исследований, экологического мониторинга и образования, проблемы взаимодействия заповедников с местным населением и вопросы их влияния на рациональное использование природных ресурсов.

На конгрессе выяснилось, что, несмотря на различия в экономических и социальных отношениях, в традициях охраны природы, различном уровне развития науки и ее материально-технического обеспечения, ситуация очень сходна во всех странах мира. Концепция биосферных заповедников находится лишь на первом этапе развития, на котором неопределенность целей и методов очень велика, а эмпирический подход и поиск преобладают над строгими непротиворечивыми действиями.

Традиционно, как в среде наших ученых, так и за рубежом, размещение заповедников привязывалось к участкам типичных ландшафтов отдельных биогеографических провинций. В то же время фактически заповедники и другие охраняемые территории чаще организовывались в менее освоенных и более «богатых» угодьях в периферийных участках административных и природных единиц районирования. Основываясь на теоретическом багаже, имеющемся в науках о Земле, советские ученые предложили концепцию, которая создает базу для решения проблемы выбора территории заповедников. Сходную по сути задачу решал Н. И. Вавилов. Разработав теорию центров происхождения культурных растений, наибольшего генетического разнообразия их диких предков, он собрал огромную часть их мирового генофонда за ничтожное время и при ничтожных затратах.

Обосновывая географическое положение этих центров, Вавилов исходил из того, что наибольшее разнообразие видов растений можно найти там, где всего разнообразней природная среда, — на климатических, орографических и геологических рубежах. Следовательно, если биосферные заповедники должны обеспечить сохранение мирового генофонда и разнообразия экосистем, их также надо располагать именно на этих рубежах. В таких точках планеты существуют и наилучшие условия для организации научных исследований и мониторинга, в них наименьшая вероятность возникновения острых конфликтов между охраной природы и использованием ее ресурсов, так как при высоком разнообразии условий хозяйственная деятельность экономически малоэффективна. Правда, здесь могут возникнуть конфликты с горнодобывающей промышленностью и использованием гидрологических ресурсов, так как их местонахождения приурочены к крупным тектоническим и геологическим рубежам.

Может быть, и без учета вавиловских идей создавались существующие во всем мире охраняемые территории, но большая их часть приходится именно на географические рубежи. Ставя перед собой цели охраны генетического разнообразия и разнообразия экосистем, мы не могли сделать иного выбора. Применив принятую в советской географии концепцию пространственно-временной иерархичности в организации биосферы, обосновывающую ранг географических рубежей, можно более точно определить такие территории, в которых, как в фокусе, отражаются глобальные, а не локальные и региональные процессы и отношения, наметить зоны, в которых сосредоточена существенная часть генетического разнообразил биосферы.

Анализ деятельности советских биосферных заповедников, организации в них научных исследований и длительного слежения за состоянием экосистем и их компонентов позволил предложить пути дальнейшего развития этих заповедников. Возникло представление о биосферном регионе, включающем собственно заповедник и генетически связанные с ним территории со сложившейся системой хозяйства. В таком регионе можно вести сравнительные исследования в естественных и измененных условиях, применять результаты научных исследований в практической деятельности. Этот подход начал реализовываться на основе научного сотрудничества Приокско-Террасного биосферного заповедника и Научного биологического центра в Пущине-на-Оке, Центрально-Черноземного биосферного заповедника и Института географии АН СССР, Сихотэ-Алинского биосферного заповедника и Тихоокеанского института географии ДВО АН СССР.

На конгрессе выяснилось также, что сходных с нашими взглядов на функции биосферных заповедников придерживаются и специалисты других стран, пришедших к аналогичным выводам и рекомендациям на основе собственного опыта. В результате был выработан План действий биосферных заповедников, включающий основные определения и понятия, цели, первоочередные задачи и направления.

План состоит из трех пунктов:

1. совершенствование и расширение сети биосферных заповедников;

2. разработка системы основных знаний для охраны экосистем и биологического многообразия;

3. повышение эффективности биосферных заповедников с точки зрения увязки целей охраны природы и развития.

Международные интересы отражены в девяти основных целях и связанных с ними мероприятиях:

1. развитие международной сети;

2. управление биосферным заповедником;

3. охрана природы в заповеднике;

4. организация исследований и мониторинга;

5. участие в региональном планировании и планировании действий местного населения;

6. организация на базе биосферных заповедников образования, обучения и международной кооперации.

В официальном тексте Плана действий даны характеристики биосферных заповедников, приведем их перечень*.

«Биосферные заповедники являются охраняемыми зонами репрезентативной наземной и прибрежной окружающей среды, которые получили международное признание по причине их значения для охраны природы и обеспечения научных знаний, профессиональных навыков и человеческих ценностей для поддержки устойчивого развития.

Биосферные заповедники объединены между собой и образуют всемирную сеть, которая способствует обмену информацией касающейся охраны природы и управления природными и искусственными экосистемами.

Каждый биосферный заповедник включает представительные образцы природных и минимально нарушенных экосистем (основные зоны, ядра) в рамках каждой биогеографической зоны мира и, по возможности, наибольшее число следующих типов территорий:

1) центры эндемизма и генетического богатства или уникальные природные объекты, представляющие исключительный научный интерес (которые могут быть частью основной зоны или занимать всю ее);

2) зоны, пригодные для экспериментального исследования, оценки и демонстрации методов устойчивого развития;

3) образцы гармоничных ландшафтов, возникших в результате применения традиционных методов землепользования;

4) образцы измененных или деградировавших экосистем, которые пригодны для восстановления до природного или почти природного уровня [совместно эти различные виды зон обеспечивают основу для выполнения научных и хозяйственных функций биосферных заповедников].

Каждый биосферный заповедник должен иметь достаточные размеры, чтобы он мог служить эффективной единицей охраны природы и представлять ценность в качестве исходного пункта для определения долгосрочных изменений биосферы.

Биосферные заповедники должны обеспечивать возможности экологических исследований, образования, показательных мероприятий и учебной подготовки.

«Буферная зона» может состоять из любой комбинации или нескольких комбинаций зон, пригодных или используемых для проведения исследований. Кроме того, «буферная зона» может также включать большую территорию, границы которой могут быть не обозначены, но в которой предпринимаются усилия для разработки совместных мероприятий, обеспечивающих совместимость методов хозяйствования с функциями охраны природы и проведения исследований в других зонах заповедника. В этой зоне многоцелевого использования могут проводиться разнообразные сельскохозяйственные мероприятия, осуществляться другие виды деятельности и иметься населенные пункты.

Биосферные заповедники должны пользоваться надлежащей долгосрочной законодательной, регламентирующей или институциональной защитой. Биосферные заповедники могут совпадать с имеющимися или предполагаемыми охраняемыми зонами, такими как национальные парки или охраняемые зоны исследований, или включать их в себя. Это объясняется тем, что некоторые из таких охраняемых зон часто служат наилучшими примерами неизмененного природного ландшафта или представляют собой подходящие зоны для выполнения различных функций биосферных заповедников.

Люди должны считаться частью биосферных заповедников. Люди являются существенно необходимым компонентом ландшафта, и их деятельность имеет основополагающий характер для его долгосрочного сохранения и надлежащего использования. Люди и их деятельность не исключаются из биосферного заповедника; скорее они поощряются к участию в управлении им, и это обеспечивает более широкое социальное одобрение мероприятий по охране природы.

Обычно после объявления зоны биосферным заповедником не возникает необходимости в изменении форм землевладения или правил, касающихся земельных участков, за исключением тех случаев, когда изменения необходимы для обеспечения строгой защиты основной зоны или конкретных районов проведения исследований».

Очевидно, что перечисленные характеристики в полной мере отражают специфику биосферных заповедников и их принципиальное отличие от других охраняемых территорий, в том числе и от отечественных заповедников. Биосферные заповедники — это модель, в которой сочетаются цели охраны природы и развития, особая форма интеграции самых разных сторон человеческой деятельности, модель устойчивого развития. Нет сомнения, что такая концепция прогрессивна, однако пока это лишь идеальный, а не реальный образ. Биосферных заповедников, соответствующих всем этим характеристикам, в мире не существует.

Почему наши биосферные заповедники не «биосферные»?

Оценим, насколько соответствуют международным требованиям наши отечественные биосферные заповедники. Все они, за исключением одного, — результат реорганизации обычных государственных заповедников. Многие из них обладают давними традициями и большим опытом работы. Основная их часть сосредоточена в весьма освоенных регионах, и это вполне оправданно, как с позиций охраны, так и с по¬зиций наиболее актуальных научных и практических задач. Однако ни один из заповедников не содержит одновременно и ненарушенные природные ландшафты, и разрушающиеся экосистемы. Более того, при их организации такая цель и не ставилась. Точно так же люди и их деятельность не являются неотъемлемой частью наших биосферных заповедников, напротив, их действия, в соответствии с требованием строгой охраны, исключаются. Таким образом, наши биосферные заповедники пока лишь отчасти отвечают требованиям общей международной концепции, а потому и выполняют лишь функции охраны и фонового мониторинга; по сути, ни экспериментальные исследования, ни экологическое образование и обучение в них не осуществимы.

Следует ли из этого, что на территории отечественных биосферных заповедников необходимо организовать хозяйственную деятельность, как это предусмотрено международным статусом? Конечно, нет. Наши биосферные заповедники — это фактически ядро, зона строгой охраны генетического разнообразия и экосистем. Территория большинства из них настолько мала, а хозяйственная активность на окружающих землях столь интенсивна, что такая деятельность, даже строго регламентированная, исключит сохранность девственных экосистем на всей площади такого заповедника. Это еще раз убеждает в необходимости решения вопроса о расширении территорий небольших биосферных заповедников и, как минимум, о выделении достаточно обширных буферных зон со строго регламентированным режимом хозяйственной деятельности.

В силу противоречия между реальной территориальной структурой биосферных заповедников нашей страны и требованиями международного статуса многие специалисты и практики заповедного дела справедливо считают, что наше понятие «биосферный заповедник» вообще неприложимо к биосферной концепции, что термин «заповедник» есть лишь неудачный перевод английского «reservation», имеющего совершенно иной смысл. Эти лингвистические коррективы весьма существенны, так как велик риск, что утвержденный ЮНЕСКО План действий биосферных заповедников, попавший в руки несведущему администратору, даст ему основание ввести в наши биосферные заповедники хозяйственную деятельность. Можно ли тогда доказать, что международное понимание биосферного заповедника не вполне соответствует отечественному?

Положение сейчас таково, что вошедшие в документы ЮНЕСКО 22 советских биосферных заповедника не полностью отвечают критериям «биосферности» (на данный момент в РФ 36 биосферных резерватов – прим. редакции сайта), они находятся на первой стадии своего формирования; переход их на следующую стадию — сложная проблема. Нет сомнений, что биосферные заповедники как форма регионального сочетания охраны природы и интенсивного использования ее ресурсов, экологического образования, стабильного экономического развития — актуальны. Но пока идея биосферности воплощается, крайне неполно, лишь в трех регионах страны: в верховьях р. Оки в Приокско-Террасном биосферном заповеднике, в Курской области в Центрально-Черноземном и в Приморском крае в Сихотэ-Алинском. И здесь деятельность сотрудников была больше направлена на охрану природы и организацию научных исследований, чем на разработку методов использования природных ресурсов, а интерес хозяйственников к рекомендациям ученых по формам ведения хозяйства был скорее формальным, чем деловым.

Совершенно очевидно, что наши биосферные заповедники могут стать действительно биосферными при экономических и социальных отношениях, отвечающих требованиям бережного использования природных ресурсов; при наличии собственного научного коллектива, который сейчас слишком мал, чтобы проводить серьезные исследования; специальных аналитических лабораторий, оснащенных современной измерительной аппаратурой; специализированных вычислительных центров; при взаимодействии сотрудников заповедника с коллективами сильных научно — исследовательских институтов. Даже небольшой имеющийся опыт сотрудничества уже перечисленных нами институтов и заповедников показал, что такое взаимодействие — залог успеха в решении многих задач биосферных заповедников. Сейчас в них начинают действовать станции фонового наблюдения за загрязнением атмосферы, организованные Госкомгидрометом СССР, развивается экологический мониторинг.

Биосферные заповедники должны вести исследования по разработке щадящих, даже восстановительных способов хозяйствования на сопредельных территориях и искать для этого специальные технологии; следить за последствиями хозяйственной деятельности. Эти функции отечественных биосферных заповедников фактически даже не разработаны. Научная деятельность любого заповедника нашей страны всегда была связана только с его территорией, этим определялся и научный штат, и профессиональный подбор кадров. Именно поэтому заповедникам под силу только разные аспекты рационального использования охотничьих ресурсов. Для разрешения проблем сельского и лесного хозяйства, методов борьбы с загрязнением грунтовых вод и водоемов, для выработки обоснованного размещения в регионе производств и мест отдыха в заповедниках нет ни кадров, ни технических возможностей.

До сих пор не было никакого стимула для истинно биосферной деятельности: ведомства и местные власти, не мысля экологически, мало интересовались вопросами неистощающего комплексного использования природных ресурсов и условий своего собственного региона, не видели они и экономической выгоды от внедрения научных разработок. Такое отношение стало, по сути, стереотипным, и нужно много сил и времени для его изменения, Чтобы такие перемены стали реальными, нужно научить население соразмерять сиюминутные выгоды с отдаленными последствиями и перспективами хозяйствования. Очевидно, что это — общая задача экологического образования, в решение которой заповедники должны внести весомый вклад. Чтобы биосферные заповедники могли вести поиски эффективных форм комплексного регионального развития, им нужна поддержка на государственном уровне; программа развития биосферных заповедников должна войти в государственные программы решения экологических проблем.

В целях и задачах, поставленных перед биосферными заповедниками, как в зеркале отражаются научные, экологические, экономические и социальные проблемы нашей планеты. Именно эта их особенность заключает в себе совершенно новую, ранее неизвестную организационную форму интеграции актуальнейших сторон человеческой жизнедеятельности.

Дополнительный импульс для развития биосферные заповедники получат в рамках новой международной программы «Биосфера — геосфера: глобальные изменения» (1986). Главная задача этой программы — построение глобальной модели функционирования биосферы, модели, которая станет основой для выработки важнейших международных решений по экологическим проблемам. В биосферных заповедниках предполагается получить значительную часть информации о естественных и антропогенных процессах в репрезентативных точках планеты.

В настоящее время ЮНЕСКО и ЮНЕП существенную часть своей деятельности направляют на создание биосферных заповедников, отвечающих всем международным требованиям, в нескольких развивающихся странах. На этих примерах международное сообщество рассчитывает проверить основные идеи и представления о целях и задачах биосферных заповедников.

Поскольку глобальные и региональные экологические проблемы повсеместно обостряются, в дальнейшем, вероятно, будут усложняться и цели биосферных заповедников, будут развиваться формы их деятельности. Можно полагать, что биосферные заповедники со временем действительно станут своеобразными эталонами состояния природы, «экологическими обсерваториями». По сути своей биосферные заповедники должны быть полевыми экологическими научными центрами, предметной базой для развития экологических идей и полигоном для экспериментов, цель которых — разработать экологические, экономические, социальные методы управления отношениями между природой и человечеством.

* — Международный координационный совет Программы «Человек и биосфера» (МАВ). Восьмая сессия. Заключительный доклад. Париж, 1984. С. 36, 37.