Храмы российской империи

Импозантный мужчина в голубом халате — не кто иной, как эмир Бухарский. Чтобы поймать хорошее освещение, Прокудин-Горский снимал его во дворе резиденции. А еще он сфотографировал интерьеры дворца, что было своевременно: здание эмиру не нравилось, и через пару лет его снесли.

Отдельная глава в альбомах Прокудина-Горского — Кавказ. В Грузии он сделал целую серию «народных портретов», запечатлел удивительные по красоте пейзажи. А еще создал свой известный автопортрет. На снимке фотограф позирует на реке Каролицхали.

По грузинским снимкам Прокудина-Горского можно составить гид по стране. Начнем с Георгиевской церкви в селе Даба. Возвели ее в 1333 году. Снимок Прокудина-Горского 1912 года — слева. Церковь в наши дни — справа.

Следующая остановка — Ликанский дворец Романовых. И тут за 100 с лишним лет мало что изменилось, разве что елочки подросли. Это здание сохранилось почти в идеальном состоянии по одной простой причине: сюда приезжал отдыхать Сталин.

А на месте бетонной коробки санатория «Горное ущелье» в Боржоми в начале ХХ века был еще один дворец. После революции он начал постепенно разрушаться, а потом и вовсе был снесен.

Как уже известно, экспедиции Прокудина-Горского не финансировались. Ему предоставляли транспорт, а вот оборудование и прочие расходы — это была личная проблема фотографа. Основным источником доходов для профессора стал его «стартап» — выпуск цветных открыток с фотографиями. Их Прокудин-Горский выпустил более ста. Многие виды и здания, запечатленные фотографом, так и остались только на открытках: во время революции многие из них были разрушены. И даже негативы с фотографиями — утрачены.

Открытка под названием «Погост» — с фотографией из села Смёшино в Ленинградской области. Церковь сохранилась — но в печальном состоянии.

Уцелевшие негативы и отреставрированные снимки, а также альбомы, куда Сергей Прокудин-Горский кропотливо вклеивал черно-белые копии каждой фотографии, сейчас хранятся в архивах Библиотеки Конгресса США. То, что оставалось в России, — бесследно исчезло.

Строительство церквей на частных землях по законодательству Российской империи Текст научной статьи по специальности « Государство и право. Юридические науки»

Аннотация научной статьи по государству и праву, юридическим наукам, автор научной работы — Нутрихин Роман Владимирович

В статье рассмотрено законодательство Российской империи , регулировавшее строительство православных и иных храмов на частных землях в XVIII – начале XX в.

Похожие темы научных работ по государству и праву, юридическим наукам , автор научной работы — Нутрихин Роман Владимирович,

Construction of churches on private lands by the legislation of the Russian Empire

The article considers the legislation of Russian Empire, which was regulating construction of orthodox and other temples on the private lands in the XVIIIth – beginning of the XXth century.

Текст научной работы на тему «Строительство церквей на частных землях по законодательству Российской империи»

?Нутрихин Роман Владимирович

кандидат юридических наук, доцент кафедры экологического, земельного и трудового права Северо-Кавказского федерального университета _(тел.: +79187508930)

Строительство церквей на частных землях по законодательству Российской империи

В статье рассмотрено законодательство Российской империи, регулировавшее строительство православных и иных храмов на частных землях в XVIII — начале XX в.

Ключевые слова: законодательство, храмы, Российская империя, Русская Православная Церковь, Синод, частное землевладение.

R.V. Nutrikhin, Master of Law, Assistant Professor of a Chair of Ecological, Land and Labor Laws’ Department of North Caucasus Federal University; tel.: +79187508930.

Construction of churches on private lands by the legislation of the Russian Empire

The article considers the legislation of Russian Empire, which was regulating construction of orthodox and other temples on the private lands in the XVIIIth — beginning of the XXth century.

Key words: legislation, temples, Russian Empire, Russian Orthodox Church, Synod, private land tenure.

Начиная с 90-х гг. XX в., в российской практике появился такой феномен, как строительство православных церквей и иных культовых зданий на частных территориях — в черте домовладений и предприятий. До сих пор указанные отношения законодательно никак не урегулированы, оставаясь в сфере частных взаимоотношений между владельцем соответствующего земельного участка и религиозной организацией, которой по смыслу должен принадлежать тот или иной храм. Между тем в Российской империи такие отношения регулировались государством, ввиду чего при возрождении этой практики на современном этапе было бы неплохо обратиться к имеющемуся историко-правовому опыту. В Духовном Регламенте 1720 г. говорилось о том, что после избрания священника в вотчине помещика последний был обязан направить в Духовную коллегию (впоследствии Святейший Синод) доношение, содержащее сведения о непременном обеспечении приходского священника землей или иным довольствием за счет помещика, в вотчинах которого располагался данный приход: «. и в челобитных писать имянно, какая ему руга будет, или земля; а избранный бы также приложил руку, что он тою ругою или землею хощет быть доволен».

В 1722 г. вышел синодский указ, по которому епархиальным архиереям воспрещалось без разрешения Святейшего Синода выдавать дворянам грамоты для строительства церквей в частных вотчинных и поместных землях. В указе значилось: «. которые помещики и вотчинники будут бить челом о строении церквей, чтобы им, для дальнего от оных церквей рас-

стояния, построить в своих вотчинах и поместьях вновь церкви, и тем челобитникам о строении церквей из Синодального Казенного Приказа благословенных гра-мот, без присланных Его Императорского Величества указов из Святейшего Правительствующего Синода, никому не давать».

Годом позже Синод повторил запрет самовольного устройства помещиками храмов в их частновладельческих землях: «А которые церкви построены. при малых приходах и при вот-чинниковых домах до сего определения, и тем до указу быть по-прежнему, только обретающихся при тех церквах. вотчинников обязать сказками с подкреплением, дабы они тех церквей служителей содержали в надлежащем довольстве, а впредь запретить, дабы вновь церквей строить никого архиереи не допускали».

Мотивировалось это тем, что неподконтрольная Синоду постройка церк-вей без полноценного прихода, который мог бы содержать храм и духовенство, создавало риск экономически неоправданного увеличения штата священников. Если помещик не брал на себя забот об обеспечении церкви и причта в своих частных вотчинах всем необходимым, то церковнослужителей в таких поместьях приходилось записывать в синодский подушный оклад, что было чревато огромными убытками для казны духовного ведомства. Политика Святейшего Синода была направлена к скорейшему переходу приходского духовенства на самообеспечение за счет средств собственного прихода. Если в поместных землях прихода не было и помещик отказывался платить духовенству

необходимую ругу (синод не имел полномочий обязать его к этому), то бремя содержания бесприходных церквей и их причта в частновладельческих вотчинах всецело ложилось на синодальную казну, тогда как дохода от этих церквей не было никакого.

В докладных пунктах Московской Духовной Дикастерии, поданных в Святейший Синод 12 июня 1723 г., содержалась обстоятельная справка о бедственном положении духовенства ряда церквей, находящихся на землях помещичьих имений: «В Московскую Дикастерию, как по Духовному, так и по Казенному Приказу, многие являются челобитники, попы и дьяконы, которые в поданных своих прошениях объявляют, что помещики и вотчинники, отняв у них попов с причетниками, церковные земли и сенные покосы, владеют самовольно, а им владеть не дают, а вместо церковных земель обещали давать повсягоднюю денежную и хлебную ругу, которые по тому своему обещанию, не только во владение церковных земель отдать, но и руги ничего им не дают, а которых сел попы с причетниками понудятся о такой обиде, и изгони на которого вотчинника просить письменно, и те вотчинники за то на них рнясь, у них, попов с причетниками, отобрав пожитки, из тех своих вотчин выбивают вон, и те попы от таких многих показанных обид живут в Москве, а иные с женами и с детьми в городах и селах бродят и скитаются меж дворов без мест, и помирают голодом, отчего священному чину не токмо от российского народа, а паче от иностранных персона бывает немалое подозрение и не без соблазнства».

В резолюции на эти докладные пункты Святейший Синод повелел «запечатывать» (т.е. попросту закрывать) храмы в тех частных вотчинных имениях, где помещики отбирали у духовенства ранее отведенную землю и не платили ему руги. Проблема заключалась в том, что духовное ведомство не имело никаких прав на истребование земли внутри частных поместий, поскольку такие вотчины по жалованным грамотам и другим документам принадлежали именно помещикам. Единственная доступная Синоду мера состояла в закрытии храмов и перемещении притесняемого помещиками духовенства из их вотчин к иным, преимущественно, «многоприходным» церквам. Такие факты заставляли Синод относиться к строительству храмов в частновладельческих поместных вотчинах с крайней осторожностью.

В связи с этим Святейший Синод и воспретил дворянам возводить церкви самовольно, возложив функции надзора за соблюдением этого запрета на епархиальных архиереев. Отныне помещики получали разрешение на устройство храмов в своих вотчинах только в

Синоде и лишь при подаче вместе с соответствующим прошением их собственноручного обязательства о содержании этих церквей за свой счет — либо путем выделения из поместий достаточного количества пашенной и сенокосной земли, либо через регулярную уплату лицам духовного звания денежной и хлебной руги.

В 1727 г. Синод обнародовал указ о приходской церкви, построенной на вотчинных землях графов Шереметевых и благоустроенной их собственным иждивением. При церкви имелся странноприимный дом, в котором жили престарелые и неимущие монахини, получавшие из вотчинных доходов графини Шереметевой ежегодное денежное и хлебное содержание. Однако преосвященный Епифаний, епископ Белоградский и Обоянский, перевел всех монахинь оттуда в Богородицкий Хотмышский монастырь. Кроме того, он повелел упразднить и саму приходскую церковь в имении Шереметевых, а всю ее утварь и колокола передать в Покровский девичий монастырь на том основании, что «той де церкви и попу с причетниками тут быть не у чего: церковной земли и сенных покосов, и никаких угодий ничего нет, и, кроме оной церкви, в той слободе Борисовке имеется приходских четыре церкви». По прошению графини Святейший Синод постановил оставить эту приходскую церковь в вотчинных землях Шереметевых неприкосновенной на основании «Ея Императорского Величества из Верховного Тайного Совета, февраля 6 дня сего 1727 года, присланного указа, которым велено маловотчинные или безвотчинные монастыри, питающиеся своими трудами без жалованья, оставить на прежнем основании».

Синодским указом от 26 июля 1728 г. было разрешено возобновить также Богородицкий мужской монастырь в нижегородских владениях имеретинской царевны Дарьи Арчиловны, упраздненный ранее с переводом монашеской братии в Духов монастырь Нижнего Новгорода.

Несмотря на появление отдельных актов индивидуального характера, правовое положение приходских храмов, созданных на частных территориях без юридически оформленного отвода земли под церковь, на протяжении долгого времени оставалось без должного законодательного регулирования, обладающего достаточной степенью универсальности.

В более позднее время совсем иначе решался вопрос о строительстве на помещичьих землях кирх лютеранского исповедания, что не лишало владельца этих земель всяких прав, а, напротив, давало ему особенные привилегии в части управления делами таких церквей. Соблюдение прав земельного собственника, выделявшего землю под церковное строитель-

ОБЩЕСТВО И ПРАВО • 2013 • № 2 (44)

ство, гарантировалось традицией наделения его привилегиями патронатства над указанной церковью. Связанные с этим права и обязанности патрона регулировались Уставом Еванге-лическо-Лютеранской Церкви (т. XI Свода законов Российской империи). Статьей 767 было установлено, что патронатство над кирхой приобретается лицом, если оно осуществило «уступку без платы места под церковь и принадлежащие к оной пасторские строения», либо же «назначило достаточные на содержание проповедника земли». Таким образом, при выделении частной земли для нужд нового церковного строительства лютеранской конфессии владелец участка приобретал право патронатства и «все соединенные с оным почетные преимущества» (ст. 773), тогда как при построении православного храма на частных землях владелец участка не только ничего не получал, но и окончательно лишался в отношении этой земли всех своих правомочий.

Одна из привилегий патрона заключалась в назначении по своему усмотрению к церкви, построенной на его земле, нового проповедника. Характерно и то, что патроном лютеранской кирхи мог быть землевладелец любого христианского исповедания. В силу ст. 768 право па-тронатства над лютеранской кирхой обязательно подлежало Высочайшему утверждению, зато потом оно могло передаваться по наследству. Статья 770 гласила, что «право патронатства, принадлежащее по владению имением, в

приходе коего находится церковь, с уступкою или продажею сего имения переходит к новому владельцу». Другими словами, если лютеранская церковь была построена на землях частного имения, то их владелец получал привилегии патронатства, передаваемые по наследству и отчуждаемые вместе с данным землевладением. Это гарантировало землевладельцу, что после строительства кирхи он будет иметь существенные полномочия по управлению делами церковного прихода, чего не могло быть при построении на частных землях православной церкви.

В нормах церковного патронатства для лютеран прослеживается традиция уважения к частной собственности на землю, которая если и отчуждалась из личного владения в церковное, то исключительно в обмен на некоторые права и привилегии. В противовес этому на ряде примеров, связанных с возведением на частных землях храмов Русской Церкви, мы видели, что такое строительство не давало собственнику земли никаких преимуществ, а лишь лишало его всяких прав на соответствующий земельный участок. Такие сравнения красноречиво иллюстрируют те различия, с которыми проявляют себя разные типы правовой религиозной традиции в совершенно аналогичных юридических коллизиях и довольно сложных, но типичных ситуациях земельного оборота.

Горожане против православных активистов: нужны ли России новые храмы?

Поделиться сообщением в

Внешние ссылки откроются в отдельном окне

Внешние ссылки откроются в отдельном окне

Почему одним кажется, что в современной России не хватает церквей, а другие протестуют против слишком назойливого, по их мнению, миссионерства Русской православной церкви?

Статистика и эксперты-религиоведы свидетельствуют, что ответ на этот вопрос связан не только — и даже не столько — с идеологическим противостоянием общественных групп с разными взглядами на религиозность.

В продолжающемся четвертую неделю конфликте вокруг парка «Торфянка» на северо-востоке Москвы, где в четверг прошел митинг противников строительства в парке храма, многие местные жители подчеркивали, что сами являются православными верующими и не хотят конфликтовать с РПЦ.

Патриарх Московский и всея Руси Кирилл призвал стороны конфликта в «Торфянке» к примирению. Активисты по обе стороны «баррикад» его не услышали, но сам призыв можно трактовать как готовность патриарха согласиться с будущим решением суда, назначенного на 31 июля.

В итоге, как и в большинстве других подобных конфликтов, государству приходится решать в «Торфянке» проблемы, которое оно само же и создало — своими волюнтаристскими решениями и преференциями одной конфессии в ущерб другим.

Число православных храмов в России уже приближается к 20 тысячам, а с учетом зарубежных приходов Русской православной церкви Московского патриархата давно перевалило за половину от количества храмов, насчитывавшихся до революции.

Эти цифры во многом противоречит сложившемуся стереотипу о том, что за время советской власти по Русской православной церкви был нанесен столь мощный удар, что ей не стоит и мечтать о восстановлении своего влияния на постсоветском пространстве.

По крайней мере в деле строительства и восстановления храмов РПЦ за последние 25 лет добилась ощутимого прогресса: к 1917 году в Российской империи было около 50 тысяч приходов, на закате Советского Союза в 1987 году насчитывалось всего 6500 действующих церквей, но уже в 2008 году патриарх Алексий II отчитался о том, что число приходов достигло 28 тысяч.

Однако статистика не подтверждает и другую точку зрения, которую часто высказывают противники массового строительства православных храмов в Москве и в других регионах: о том, что в последнее время это строительство резко активизировалось и стало чаще вызывать недовольство местных жителей.

Цифры говорят о том, что в 90-е годы церквей в России строили больше, чем сейчас, а в Москве — несмотря на принятую пять лет назад «Программу 200 храмов» — темпы возведения культовых сооружений вовсе не меняются уже последние 20 лет.

И это несмотря на особый статус РПЦ в стране, где церковь по конституции отделена от государства.

Религиовед Николай Митрохин, ассоциированный научный сотрудник центра по изучению Восточной Европы при Бременском университете, предлагает оценивать масштабы строительства церквей в России в процентах от уже действующих приходов — и по его данным, темпы строительства не превышают 2-3%.

Это приблизительно 250-300 храмов ежегодно.

«Темпы снижаются по сравнению с 90-ми и даже 2000-ми годами, но все-таки строительство осуществляется. То есть в Москве каждый год строится 10-12 храмов, эти темпы достаточно стабильны на протяжении последних 25 лет», — утверждает Николай Митрохин.

Тем не менее, ныне действующая московская «Программа 200 храмов» является по-своему уникальной не только для России, но и для стран бывшего Советского Союза.

РПЦ получает помощь от государства или городских властей по всей стране, но только в Москве принята совместная программа строительства храмов, по которой город взял на себя обязательства безвозмездно предоставить землю сразу для двухсот строительных площадок, а также бесплатно подвести к ним коммуникации.

Идея «храмов шаговой доступности» появилась еще при бывшем мэре Юрие Лужкове, официально программа начала действовать с 2011 года, а осенью 2012 года патриарх Кирилл освятил первую церковь, построенную в ее рамках — храм Иоанна Предтечи в Братееве.

Церковные власти никогда не скрывали, что надеются построить в Москве значительно большее числа храмов, однако взять на себя обязательства на 600 церквей (как просил патриарх Кирилл) московские власти в тот момент не решились.

Николай Митрохин называет принятие «Программы 200 храмов» личной инициативой ее нынешнего куратора, депутата Госдумы Владимира Ресина, который в то время работал заместителем Лужкова и отвечал за строительство.

По мнению эксперта, эта программа стала для Ресина способом сохранения влияния (а возможно, и свободы) в ситуации конфликта прежнего президента России Дмитрия Медведева с Лужковым, в результате которого прежний мэр был отправлен в отставку и его место занял Сергей Собянин.

«Медведев сильно осерчал на Лужкова и его группировку в московской власти. Второй де-факто человек в Москве после Лужкова — Ресин. Там была ситуация, что их вполне могли отдать под суд, начались расследования и прочее. Ресин решил, что есть вариант избежать наказания и сохранить свое влияние на московскую строительную индустрию. Поэтому он договорился с патриархом Кириллом и супругой Медведева Светланой о том, что начинается такая масштабная программа по православному возрождению», — считает Митрохин.

Храмы строятся без государственного финансирования, исключительно на пожертвования, и программа, как признают представители РПЦ, может растянутья на долгие годы, если не десятилетия.

Несмотря на цифру «200» в названии программы, в реальности власти Москвы выделили пока около 150 участков для строительства и пообещали еще столько же, но на территории так называемой «Новой Москвы» — присоединенной к столице в 2012 году части Подмосковья.

И уже в двух десятках случаев строительство храмов на выделенных участках было отменено — из-за протеста местных жителей.

Местные жители зачастую настроены против любого нового строительства, будь то церковь или торговый центр, считает Александр Верховский, глава информационно-аналитического центра «Сова», занимающегося мониторингом конфликтных ситуаций между церковью и обществом.

В этом мнения правозащитника и куратора «Программы 200 храмов» Владимира Ресина совпадают — оба призывают не сводить конфликты вокруг строительства церквей к идеологическому противостоянию.

«Практика трех лет показала, что конфликты, которые возникают вокруг строительства храмов, можно поделить на две части. Первый случай — когда жители недовольны выбором участка под строительство храма: например, он расположен близко к домам, или находится на территории, где люди привыкли гулять и отдыхать», — признал Ресин в интервью «Коммерсанту» осенью 2019 года.

О втором типе протестов Ресин отзывается резко негативно — это «когда конфликт раздувается из ничего активистами, которые даже не являются жителями района».

Однако Александр Верховский отмечает, что разделение конфликтов на идеологические и неидеологические весьма условно: недовольные местные жители все чаще и охотнее находят (и принимают) поддержку со стороны общественных и политических активистов и тем самым вольно или невольно идеологизируют конфликт.

«В 2012 году — на фоне дела Pussy Riot и церковной позиции по протестному движению — у противников строительства появляются более идейно мотивированные союзники, и все это приобретает уже не вполне локальный характер. Хотя до сих пор нет никакого единого движения против строительства церквей – это лишь совокупность разрозненных локальных событий. Но многими участниками они осмысливаются как часть некоего большого конфликта, который они описывают как «клерикализацию», — объясняет Александр Верховский.

Руководитель центра «Сова» скептически относится к перспективам подобного протеста, отмечая, что «застройщик вообще сильнее, чем средний житель».

«В случае с церковью у нее есть некий дополнительный ресурс, которым она, разумеется, пользуется. Административный – и символический все-таки. Потому что есть много людей, которые готовы – даже если они не собираются в эту церковь ходить – выступить в той или иной форме в поддержку строительства храма. Потому что это им кажется важным из каких-то отвлеченных соображений. За торговый центр таких добровольцев не наберется», — отмечает Верховский.

С ним не согласен историк Николай Митрохин, считающий, что исход противоборства вокруг строительства храмов напрямую зависит от сплоченности и массовости протестующих.

«Есть критические, пороговые величины — если собирается 50-100 человек, то скорее всего это строительство будет заблокировано. Ресурса РПЦ не хватает, потому что у РПЦ на самом деле число «боевиков», скажем так, — православных активистов, добровольных или даже нанятых — составляет порядка 50 человек на всю Москву. И когда наступает, что называется, клинч — одна группа против другой — православные, как правило, оказываются в меньшинстве», — говорит Митрохин.

Он, впрочем, признает, что многое зависит и от местных властей, причем не городских, а на уровне префектур. Префект, считающий необходимым поддерживать РПЦ, может «продавить» любое строительство, в то время как занимающие нейтральную позицию чиновники будут склонны идти навстречу местным жителям, предполагает эксперт.

Торфянка и Малиновка

Ситуация в московском парке «Торфянка» может служить примером конфликта, который довольно сложно классифицировать и исход которого по-прежнему не ясен.

Многие активисты подчеркивают, что сами являются православными и считают неправильным считать их протест «идеологическим».

«Жители протестуют против строительства в парке. К нам приезжали разные депутаты, экологи, юристы, теперь к нам подключаются еще некоторые политические силы и, наконец, у нас такими большими силами решили провести большой митинг», — рассказал Русской службе Би-би-си один из противников строительства храма Артур Макаров.

Пока обе стороны противостояния — местные жители и так называемые «православные активисты», часть которых причисляет себя к движению «Сорок сороков» — продолжают круглосуточно дежурить у выделенного под строительство церкви участка.

По словам Макарова, он и другие недовольные местные жители успели быстро заблокировать стройку, так что на площадку даже не успели завести строительную технику.

Но протестующие подчеркивают, что конфликт далек от разрешения — префект округа лишь приостановил строительство, а суд о законности выделения участка перенесен на 31 июля.

В активе противников строительства есть и решение Бабушкинской межрайонная прокуратура, признавшей нарушения в процедуре согласования участка под храм с местными жителями в 2012 году.

«Самое главное для защиты парка — это привлечение внимания средств массовой информации, — признает Артур Макаров. — Мы хотим еще раз напомнить о себе, сказать, что такая проблема действительно существует, она никуда не делась. Потому что некоторые СМИ представляют конфликт исчерпанным. Это на самом деле не так».

В четверг на митинг противников строительство пришло около 500 человек, в паре десятков метров от них — в «лагере» защитников строительства — было около 100 человек, и еще пара десятков полицейских патрулировала «разделительную полосу», чтобы не допустить столкновений конфликтующих сторон.

Похожая история — только без круглосуточного дежурства активистов — параллельно развивается в Санкт-Петербурге, где посреди парка «Малиновка» на проспекте Косыгина власти разрешили строить огромный собор святых Жен-Мироносиц высотой 67 метров.

Впрочем там местным жителям, несогласным со строительством, удалось получить поддержку губернатора, и ожидается, что Законодательное собрание Петербурга вскоре отменит собственное решение о переводе участка в зону деловой застройки — и законных оснований строить в парке «Малиновка» снова не будет. Собор, как сообщает портал «Фонтанка», будут сооружать поблизости, в трех кварталах от парка.

Однако ситуацию в парке «Малиновка», где город встал на сторону местных жителей, можно назвать скорее нетипичной для Петербурга, власти которого постепенно расширяют сотрудничество с РПЦ.

Церковные власти считают необходимым строительство в городе не менее 100 храмов — не намного меньше, чем планируется в Москве.

О планах, подобных московской программе, в Петербурге пока не объявлялось, но за последнее время в пользование РПЦ было безвозмездно передано сразу пять земельных участков.

По мнению Николая Митрохина, протесты против строительства храмов в России отнюдь не единичны, но лишь некоторые привлекают внимание СМИ.

«Из Питера, например, раз в два-три месяца видны сообщения, что там протестуют, в Москве то же самое — против «Программы 200 храмов» постоянные выступления. В российской провинции тоже достаточно много их. В Орле, например, блокировали строительство кафедрального собора на месте парка в центре города. Это распространенное достаточно явление — другой вопрос, что федеральные медиа этого практически не замечают», — сетует историк Николай Митрохин.

Митрохин подчеркивает, что решения о строительстве новых зданий для религиозных организаций нигде не выдаются легко.

«В частности в той же Германии участки под строительство новых религиозных организаций выделяются вдоль железнодорожных путей или в промышленных зонах. Местное население как правило не любит ничего нового и ничего религиозного. Поэтому попытки провести на уровне округа референдум по вопросу «а давайте мы здесь откроем новый храм экзотичной новой религиозной конфессии» — практически всегда оканчиваются неудачей. А вот выкупить где-то в индустриальной зоне землю и построить там — это вполне реалистично», — объясняет Митрохин.

В больших городах количество мусульман увеличивается, причем за счет людей, которые склонны чаще ходить в мечеть, чем традиционные городские жители. А мечеть не построишь Александр Верховский, правозащитный центр «Сова».

В России, по его словам, такой подход пока невозможен, так как власти предпочитают сами определять, где кому строить и строить ли вообще.

«Можно сказать, что в Татарстане такой диспропорции нет, а в Москве она совершенно очевидна, — подтверждает Александр Верховский из правозащитного центра «Сова». — И да, представители тех религиозных объединений, которые в зданиях нуждаются, но не могут их построить, чувствуют себя обиженными. Самый простой пример — это мусульмане, которым определенно недостаточно. В больших городах количество мусульман увеличивается, причем за счет людей, которые склонны чаще ходить в мечеть, чем традиционные городские жители. А мечеть не построишь. В Москве это совсем беда. Конечно, это дурно выглядит».

При этом Александр Верховский уверен, что московские власти были бы только рады строительству новых мечетей — но не могут преодалеть всё тот же протест местных жителей, на этот раз направленный против мусульман.

Николай Митрохин обращает внимание на то, что и у протестантов в Москве проблема с помещениями для богослужений стоит не менее остро, чем у мусульман.

«Например, у нас в Москве протестантов численно не меньше, чем православных. Тех, кто реально ходит в церкви. Но протестантам строиться не дают. То же самое с мусульманами — острейшая проблема. В Москве нужно не меньше сотни мечетей, а их реально пять», — отмечает эксперт.

По его словам, протестантские общины по всей России вообще очень многочисленны.

«Я уверен, когда в России все-таки наступит демократия, общественное мнение обнаружит, что в стране много крупных неправославных общин и у всех них тоже есть свои интересы. Если мы возьмем типичный российский город, то неизвестно ещё, кого больше — приходящих на богослужение по воскресеньям в православные или протестантские храмы. Скорее будет больше протестантов, чем православных. Это по всей России. Причем за Уралом это в гораздо большей степени, чем до Урала», — отмечает Митрохин.

Хотя православная церковь в России почти наполовину восстановила число разрушенных в СССР приходов, эксперты уверены в том, что вернуться к прежнему уровню религиозности в обществе невозможно.

И это никак не связано с количеством храмов.

Храмы, открытые в селах и деревнях в 90-е и начале 2000-х годов, сейчас проще закрыть, чем поддерживать их существование — из-за сокращения сельского населения Николай Митрохин, историк

«Дело даже не в религиозности как таковой, которая, понятно, гораздо меньше, чем была в предреволюционной России, — уточняет Верховский. — А в том, что характеристики этой религиозности изменились. Грубо говоря, средний дореволюционный православный гораздо чаще ходил в церковь в принципе. Он от этого не лучше православный и не хуже. И это не только про Россию, это про весь современный мир: люди меньше ходят в церковь, а также в синагогу, в мечеть и прочие места. Они предпочитают проявлять свою религиозность иначе».

Николай Митрохин согласен с такой точкой зрения.

«В большинстве стран вопрос [о строительстве новых храмов] не стоит, потому что уровень религиозности падает и недостаточно верующих для того, чтобы обслуживать и существующие храмы, то есть наполнять, финансировать и поддерживать их существование. Кстати, в России та же проблема наблюдается на уровне провинции, потому что храмы, открытые в селах и деревнях в 90-е и начале 2000-х годов, сейчас проще закрыть, чем поддерживать их существование — из-за сокращения сельского населения. Такие примеры в России уже есть — когда закрывали православные церкви», — уверен Митрохин.

В России новой и дореволюционной принцип строительства новых храмов, на первый взгляд, один и тот же: государство оказывает помощь и обеспечивает преференциями, но в основном это делается на пожертвования.

Однако пропорции помощи и пожертвований тогда и сейчас существенно разнятся.

По мнению экспертов, в дореволюционной России был значительный запрос «снизу».

«А сейчас этот запрос снизу не то чтобы отсутствует, он, конечно, присутствует, но платежеспособный запрос снизу как-то не очень себя проявляет. И это тоже вряд ли скоро изменится», — полагает Александр Верховский.

В то же время помощь государства увеличилась в разы — если иметь в виду рыночную стоимость предоставляемых РПЦ бесплатно земельных участков. Без этой поддержки, уверены Верховский и Митрохин, никакая «Программа 200 храмов» в Москве была бы просто невозможна.

100 лет последнему Храму Российской Империи

По замыслу князя, на скиту 12 старцев-схимников читали бы денно и нощно Псалтирь и совершали служение за помин душ всех воинов, павших славной смертью за Веру, Царя и Отечество.

Помнить всех поименно

Имена, имена, имена… Страницы, страницы, страницы… Русские солдаты… Советские солдаты… Российские солдаты… Для большинства из нас война представляется чем-то беспредельно далеким, нереальным – то ли было, то ли не было. Все меньше тех, для кого страшные годы кровопролития прошлого века были словно вчера. Но сегодня остаются молодые вдовы и дети тех солдат, боль от гибели которых свежа. Память об ушедших нужна и тем, кто испил горькую чашу утраты, и тем, кому она неведома, – всем нам, живущим ныне.

День памяти воинов, погибших в Первой мировой войне – памятная дата, которая с 2013 года отмечается в нашей стране 1 августа. В этот день (19 июля по-старому стилю) Германия объявила войну России. Первая мировая война (1914 – 1918 гг.) – это первый военный конфликт мирового масштаба, в который было вовлечено 87% населения планеты. За время войны с обеих сторон погибло около 10 миллионов человек, раненых – около 19 миллионов, пропавших без вести воинов – почти 8 миллионов. Россия потеряла 600 тысяч солдат на фронтах Первой мировой.

Валаамский монастырь, как и вся страна, также положил свои жертвы на алтарь Отечества. В летописи Валаамского монастыря, составленной монахом Иувианом (Красноперовым), записано: «Гром великой войны 1914 — 1918 гг., потрясшей весь мир и вызвавшей неисчислимые последствия, не миновал и нашей обители, вызвав и здесь свои неизбежные изменения в жизни монастыря и его насельников».

«По всеобщей мобилизации все запасные чины уходили на войну. Причастившись в соборе Святых Христовых Тайн, отправились на пристань, провожаемые всею братиею. Произошло трогательное и незабвенное прощание со всеми, отправлявшимися на войну. Многие из этих воинов-иноков уже более не возвратились в родную обитель, так как легли костьми на поле брани за Русь Святую». И далее: «Мобилизация запасных неоднократно повторялась потом в течение войны, нисходя до военнообязанных всех возрастов, категорий и родов».

На вечное возжжение лампады

Николай Николаевич Романов Младший (1856 — 1929 гг.) – старший сын великого князя Николая Николаевича Старшего был участником Русско-турецкой войны (1877 — 1878 гг.), командующим войсками Гвардии и Петербургского военного округа (1905 — 1915 гг.).

Будучи Верховным Главнокомандующим всеми сухопутными и морскими силами Российской Империи в начале Первой мировой войны, великий князь Николай Николаевич видел множество убиенных на полях сражений. Это укрепило его в желании устроить на Валааме новый скит. Во время войны он поддерживал переписку с игуменом монастыря отцом Маврикием, часто прося в письмах отслужить молебен у раки преподобных Сергия и Германа, Валаамских чудотворцев, и у иконы Божией Матери, именуемой Валаамская, чтобы Господь даровал победу русским войскам.

Князь благоговейно почитал Валаамскую икону Божией Матери и в декабре 1914 года пожертвовал на нужды обители тысячу рублей с условием того, чтобы капитал оставался неприкосновенным, а проценты с него были употребляемы на вечное возжжение лампады перед образом Пресвятой Богородицы «Валаамская».

По замыслу князя, на скиту 12 старцев-схимников читали бы денно и нощно Псалтирь и совершали служение за помин душ всех воинов, павших славной смертью за Веру, Царя и Отечество.

Место выбрали на полуострове Бобылек, где еще при игумене Дамаскине в 1855 году была построена часовня в честь Смоленской иконы Божией Матери. Недалеко от часовни, в глубине леса, находилась пустынная келия иеросхимонаха Антония, известного своей строгой подвижнической жизнью.

«Отец Дамаскин как бы предвидел более полвека назад, что на сем святом месте… после целого года небывалой страшной с Германией войны в память на поле брани убиенных воинов воздвигнется храм и скит…» – писал в своем дневнике валаамский старец монах Иосиф (Шорин).

Русская Православная Церковь

Официальный сайт Московского Патриархата

Предстоятель Русской Православной Церкви возглавит заседание Священного Синода на Валааме

Святейший Патриарх Кирилл посетит Коневский Рождество-Богородичный монастырь

Митрополит Иркутский и Ангарский Вадим сообщил Святейшему Патриарху Кириллу о мерах, предпринимаемых Иркутской митрополией в связи наводнением в регионе

Святейший Патриарх Кирилл выразил соболезнования в связи с гибелью моряков в Баренцевом море

Предстоятель Русской Православной Церкви выразил соболезнования в связи с гибелью людей в результате наводнения в Иркутской области

От Крымского моста — к главному армейскому храму

— В России уже есть несколько военных храмов отдельных родов войск, среди которых полковой храм напротив главного штаба ВДВ, главный храм Сухопутных войск России на Преображенской площади. Но почему появилась идея создания именно главного храма Вооруженных сил России?

— Идея создания главного храма Вооруженных сил России была рождена в руководстве Минобороны. Сама по себе постановка этого вопроса — дань уважения и понимания, что не одной силой оружия можно защитить наше Отечество. А в первую очередь силой духа, которая дается воинам от Бога. Если наше воинство будет верным Богу и будет любить своего ближнего, тогда нам ни один противник не будет страшен.

Идея создания именно главного храма Вооруженных сил, пожалуй, одно из главных событий в сегодняшнем становлении мощи нашей армии. Рядом с парком «Патриот», где выставлены новейшие образцы отечественного оружия, которое по праву считается одним из лучших в мире, строительство главного армейского храма — символ того, что мы не хотим ни с кем воевать. Мы хотим сотрудничать, хотим любить ближнего, радоваться жизни, строить мирное государство, которое будет защищено не только силой оружия, но и помощью Божией.

— Судя по проекту, опубликованному на сайте Минобороны России, это будет не только храм, но и целый духовно-просветительский центр. Что будет входить в храмовый комплекс?

— Действительно, этот храм — не только сакральное сооружение, где будут проходить богослужения, но и учебно-методический комплекс, и просветительский центр духовного воспитания и просвещения военнослужащих. Сегодня уже свыше 180 священнослужителей на штатной основе несут свое служение в Вооруженных силах России и более 300 на внештатной основе. Количество священнослужителей, которые в той или иной мере духовно окормляют личный состав Вооруженных сил, с каждым днем растет. И для правильного обучения и подготовки штатного и внештатного военного духовенства нужен учебный центр.

Кроме этого, для военнослужащих, которые находятся в непосредственной близости от парка «Патриот», будут организованы выездные посещения богослужений в этом величественном храме. Которые будут сопровождаться не только участием в богослужениях, но в первую очередь просветительскими мероприятиями, демонстрациями мультимедийного центра, где будет рассказываться о духовном и историческом значении становления России именно как православной державы, Святой Руси.

— До 1917 года существовал институт военного духовенства, который, как Вы уже отметили, возрождается сегодня. Был ли подобный прецедент в Российской империи, был ли главный храм императорской армии?

— Храм Христа Спасителя и есть главный армейский храм как исторический центр. Он был возведен в честь победы в Отечественной войне 1812 года и долгое время был таким духовным, сакральным центром. Сегодня строительство нового храма, на мой взгляд, более чем обосновано. В первую очередь потому, что нужна серьезная площадка для размещения значительного количества военнослужащих при проведении грандиозных мероприятий, которые планируются и на День Победы, и на 23 февраля как день образования Армии России.

И, конечно, в дни празднования святых угодников Божиих, небесных покровителей российского воинства по видам и родам Вооруженных сил. А также — в другие дни воинской славы, которые предполагают значительное количество молящихся православных военнослужащих. По их желанию будут организовываться выезды на территорию храма для участия в богослужениях и посещение мультимедийного центра.

— По сути, Вы только что ответили на претензию критиков, будто у храма, удаленного от Москвы на 60 км, практически не будет прихожан. И все-таки собор будет огромным, из постоянно действующих — вторым после Храма Христа Спасителя. Не будет ли он пустовать?

— Во-первых, будет организована системная работа с военнослужащими по подразделениям. Так как предполагается посещение учебно-просветительского мультимедийного центра, оно, как всегда у военнослужащих, будет организовано по подразделениям — по полкам, дивизиям — с посещением главного храма этого центра, а также кинолекторием и занятиями с личным составом по духовно-нравственным основам воинского служения Отечеству.

С точки зрения природного ландшафта и места расположения, храм будет возведен в уникальном месте: Минское шоссе ведет к большому количеству дачных поселений. И если наш армейский храм станет такой же жемчужиной, как Храм Христа Спасителя, где богослужения будут проводиться на высоком духовном уровне, уверен, люди потянутся. В том числе и из своих домовладений.

Также очень важно, что рядом с храмом — парк «Патриот» (одно из самых посещаемых мест Подмосковья, парк «Патриот» ежегодно посещают свыше 300 тысяч туристов. — ред.). Поэтому каждый, кто будет приезжать туда, сможет не только посмотреть вооружение и технику, но и поклониться мощам святых угодников Божиих, которые будут представлены в этом грандиозном храме. И конечно, по возможности, поучаствовать в богослужении. И надеюсь, через некоторое время люди будут приезжать в первую очередь в храм на богослужение, а уже потом вместе с детьми и родственниками посещать парк «Патриот».

— На сайте Минобороны сказано, что храм будет возведен за счет пожертвований. Государство финансово не участвует в возведении святыни?

— Именно так. Это — «народная стройка». Думаю, люди, заинтересованные в том, чтобы такой духовный и просветительский центр, такая жемчужина появилась на карте Московской области, найдутся. Люди, которые понимают: главное, что мы можем оставить после себя — это не только память о себе с точки зрения служения Земному Отечеству, но и служения Богу и Его Церкви. И построенный с их помощью храм, это сакральное пространство, будет наполняться верующими, которые в веках станут молиться за тех, кто возводил этот храм. Точно также как сейчас в Храме Христа Спасителя и во многих других храмах и монастырях, ежедневно за богослужениями молятся за храмостроителей.

— Некоторые критики пытаются очернить возведение этой святыни доводом, что тот же Храм Христа Спасителя самой Церкви содержать было бы сложно, и потому он находится на балансе Москвы. Здесь же, как уверяют новоявленные «храмоборцы», будет еще сложнее. И все же, на чьем балансе будет главный армейский храм?

— На балансе фонда «Воскресение». Такого типа фонд создан и для Храма Христа Спасителя. И аккумулированные фондом средства, я думаю, будут четко использоваться не только для поддержания инфраструктуры, но и в том числе для развития экскурсионных и просветительских проектов, которые будут приносить определенную прибыль. Поэтому сама по себе стройка в плане затрат — не столь ужасна, в настоящее время это нормальное строительство больших серьезных сооружений, таких, как Крымский мост, как главный военно-морской собор в Кронштадте, как Храм Христа Спасителя. Но еще и еще раз повторюсь: в первую очередь это именно «народная стройка». Дань людей Богу с молитвенным упованием, что Господь сохранит их и всю нашу страну в мире и благополучии.