Еврейский музей либескинда

Еврейский музей в Берлине (Das Judische Museum Berlin) — это крупнейший из еврейских музеев Европы. Он находится в районе Кройцберг, в центре столицы. Экспозиция музея представляет посетителям 1700-летнюю историю непростых немецко-еврейских отношений.

Первый Еврейский музей в Берлине был открыт в 1933 году, и уже через несколько лет был уничтожен нацистами. С 1971 года в Музее истории Берлина проходили выставки, посвященные истории еврейской общины в городе. В 1988 году с целью открытия еврейского отдела музея был объявлен архитектурный конкурс, в котором победил проект американского архитектора еврейского происхождения Даниэля Либескинда.

Еврейский музей в Берлине состоит из двух зданий: Коллегиенхаус, историческое здание в стиле барокко и современное футуристическое здание Либескинда.

Оба корпуса соединены подземным переходом. К музею также относятся архив, библиотека и академия, призванные расширять представления о еврейской культуре и немецко-еврейских отношениях.

В Доме Коллегий (нем. Kollegienhaus), построенном в 1735 году по проекту Филиппа Герлаха, ранее находились Верховные суды — сначала Пруссии, и затем Берлина. Во время Второй мировой войны Коллегиенхаус был полностью разрушен. После реконструкции в шестидесятых годах здесь размещался Берлинский музей.

Выставка «Добро пожаловать в Иерусалим»

Главная выставка, размещенная в старом корпусе Еврейского музея в Берлине, называется «Добро пожаловать в Иерусалим» (Welcome to Jerusalem). Экспозиция занимает весь второй этаж музея и посвящена истории и культуре Иерусалима, начиная с античных времен и до наших дней.

Выставка содержит экспонаты, рассказывающие о трех мировых религиях и их святынях в городе. Среди них — фрагмент Триумфальной арки императора Тита, изображающей похищение римлянами сокровищ разграбленного Иерусалима, кресты паломников или исторические картины, на которых отражено основание Тевтонского ордена в XII веке в Иерусалиме, а также макеты храмов, в том числе мусульманской святыни — мечети Эль-Масджид эль-Акса.

Кроме того, в экспозицию выставки входят мультимедийные интерактивные инсталляции, наглядно представляющие изменяющийся с веками город и его храмы. Многочисленные экспонаты из археологических раскопок и рассказы о них дополняют выставку.

В этом здании расположен вход в музей, выставочные залы, кассы, гардероб, магазин и ресторан, а также специальные аудитории и офисы.

Здание Либескинда, открытое в 1999 году, принесло своему автору мировую известность. И сегодня эта часть музея пользуется у посетителей большой популярностью. Даниэль Либескинд назвал свой проект Between the Lines («между линий»). Здание почти черного цвета, из сплава титана и цинка, в плане имеет форму асимметричной зигзагообразной линии.

Внутреннее помещение здания состоит из длинных пустых тоннелей с наклонным полом и шахт, что по замыслу архитектора, должно символизировать изломанную судьбу еврейского народа и пустоту Германии и Европы в целом после массового уничтожения еврейского населения и культуры.

Фактически, сам комплекс Либескинда является произведением современного искусства. Информации здесь минимум, в основном комментарии автора о том или ином арт объекте.

Тема Линий, заявленная автором в названии проекта, прослеживается повсеместно. При входе в основное здание видны три пересекающихся наклонных «оси»: ось непрерывности, следуя которой, можно прийти к постоянной экспозиции, стелы в «Саду Изгнания» и башня Холокоста — шахта из бетона, пребывание в которой должно вызывать противоречивые чувства, символизирующие страдания еврейской нации.

«Сад изгнания» расположен на противоположном выходе из современного корпуса музея, он состоит из высоких бетонных столбов, за которыми не видно ни неба, ни земли. В него можно попасть только из основного здания.

В саду установлены 49 шестиметровых бетонных стелл, на вершинах которых высажены оливковые деревья, символизирующие, согласно еврейской традиции, мир и надежду.

Число 49 состоит из даты основания Государства Израиль в 1948 году, а ещё одна дополнительная стела символизирует Берлин. Первоначально, по идее автора они должны были быть наполнены землей Иерусалима. Предполагается, что посетитель в таком Саду должен пережить опыт изгнания.

Сходство Сада изгнания со стелами мемориала жертв Холокоста очевидно, и архитектор Питер Айзенман в 1999 году обвинил Либескинда в плагиате.

Все здание Либескинда пронизывают так называемые «пустоты», которые протянулись через всё зигзагообразное здание. Это, в соответствии с названием, совершенно пустые пространства, с окрашенными в белый цвет стенами или просто голый серый бетон. Такая форма является символическим напоминанием о Холокосте, а также о высылках и еврейских погромах, которые происходили в течение столетий в Германии.

В 2005 году по проекту Либескинда возведен так называемый Стеклянный двор, соединяющий два основных корпуса Еврейского музея. Стеклянная крыша Глазхофа, поддерживаемая четырьмя металлическими колоннами, покрыла внутренний дворик Дома Коллегий, площадь которого составляет 670 квадратных метров.

Здесь прослеживается параллель с еврейским фольклорным праздником Сукка — фестиваль раннего урожая, который отмечается в память о временах изгнания, когда евреи жили в хижинах в пустыне.

За старым зданием музея расположен парк, спроектированный Гансом Колхоффом и Артуром А. Оваски. Здесь можно погулять по платановой аллее, посидеть на скамейках или пройтись по тоннелю из живой изгороди.

Инсталляция «Опавшая листва»

Инсталляция «Опавшая листва» скульптора Менаше Кадишмана расположена в помещении под названием «Пустота Памяти». Здесь на полу разбросаны более 10 тысяч металлических листов, изображающих человеческие лица, которые символизируют жертвы Холокоста, войны и насилия.

Пребывание в этом пространстве, при каждом шаге в котором возникают звуки ударов по металлу, вызывает сильные чувства.

Еврейский музей в Берлине работает ежедневно с 10.00 до 20.00.

30 сентября, 1 и 9 октября и 24 декабря музей закрыт.

В связи с повышенными мерами безопасности в Еврейском музее (как в аэропорту), стоит запланировать дополнительное время на досмотр и на возможные очереди при проверке.

В Еврейский музей в Берлине можно приобрести несколько видов билетов.

• Взрослый билет — 8 евро,
• студенты при предъявлении студенческого билета международного образца — 3 евро,
• дети в возрасте до 6 лет — бесплатно,
• семейный билет (двое взрослых плюс до 4 детей в возрасте до 18 лет) — 14 евро,
• владельцы Berlin Welcome Card — 6 евро.

Museum-Pass 3 Tage Ticket или Карта на три дня — с правом посещения 50 музеев Берлина:

• взрослый — 29 евро,
• студенты при предъявлении студенческого билета международного образца — 14, 50 евро,
• дети до 18 лет включительно — бесплатно.

Аудиогид на немецком, английском, испанском, французском языках — 3 евро.



До Еврейского музея в Берлине удобно добраться на любом виде транспорта, так как он находится в центре города.

На общественном транспорте

До Еврейского музея можно доехать на метро или автобусе.

• Метро — Линии U1, U6 до остановки Халлешес Тор (Hallesches Tor) или линия U6 до остановки Кохштрассе (Kochstra?e).
• Автобус — маршрут 248 до остановки Юдишес музеум (Judisches Museum), маршрут M29 до остановки на пересечении Линденштрассе и Ораниенштрассе (Lindenstra?e/Ecke Oranienstra?e) или маршрут М41 до остановки Цоссенер Брюкке (Zossener Bruckе).

На автомобиле до Еврейского музея в Берлине можно легко добраться из любой точки Германии.

• Со стороны Нюрнберга или Ганновера: по автобанам А2 и A 115 на развязке -Tempelhofer Damm/B96 (Berlin), далее съезд 20 — Tempelhofer Damm, затем — в сторону Lindenstrasse.
• Со стороны Дрездена и Франкфурта: по автобану A4, A13, съезд 26 — Grenzalleе, далее по B96 в сторону Lindenstrasse.
• Со стороны Гамбурга или Ростока: автобан A 24, далее по B109 и B96 в сторону Lindenstrasse.

Такси в Берлине можно заказать по мобильным приложениям, например, международный Uber или местные Taxi Deutschland, Taxi Berlin.

Вид на Еврейский музей Берлина на Google-панораме:

Видео о Еврейском музее в Берлине:

Еврейский музей либескинда

Подпишитесь
на нашу email-рассылку

Портрет: архитектор Даниэль Либескинд

Да­ни­эль Ли­бе­с­кинд ког­да-то был са­мым бу­маж­ным архитек­то­ром в ми­ре. Те­перь он – один из са­мых стро­я­щих. После от­кры­тия Ев­рей­ско­го му­зея в Бер­ли­не Ли­бе­с­кинд про­снул­ся зна­ме­ни­тым – и не стал по­чи­вать на ла­в­рах. Его недавняя ра­бо­та – Му­зей войны в Великобритании.

Дух Либескинда несовместим с элегической тишиной Шарлоттенбурга, где находится его берлинский офис. В обыкновенном кирпичном домике прячется двухэтажная рабочая крепость: отовсюду торчат острые углы, сотрудники либо зависают на рабочих местах в сомнамбулическом состоянии, либо, наоборот, куда-то ломятся с холерическим блеском в глазах. В узком коридоре натыкаешься на кучу мусора – это недоделанный макет. На одной из наклонных стен вполне можно было бы написать девиз Даниэля Либескинда – “Недоверие к порядку!”

Цепкий, внимательный взгляд и крепкое рукопожатие профессионального пианиста. Он застает нас любующимися изящной и острой композицией из деревянных брусков, камня, осколков стекла и стали на столе.

– Да это же просто образцы отделочных материалов, – говорит Даниэль Либескинд и с дребезжащим смешком сдвигает всю эту историю на пол.

На полу перегруппировавшийся “мусор” напоминает уже городской квартал. Но архитектору этот случайный результат не вполне нравится. Он трет переносицу под очками, нагибается и меняет местами несколько кусков камня, достает откуда-то пару паркетин и осторожно вводит в композицию. Потом загадочно улыбается и поясняет:

– Архитектурный поиск – введение в неизвестность. Рецепта хорошей архитектуры не существует – ее дух блуждает там, где ему вздумается.

Либескинд нашел способ этот дух ловить. Несколько лет назад он был университетским профессором с реноме теоретика и философа, “широко известного в узких кругах”. Кроме очередной кафедры, ему ничто не светило. Единственный объект – музей художника Феликса Нуссбаума в Оснабрюке.

Сейчас объекты Либескинда возникают как грибы, от Канады до Калифорнии, от Берна и до Манчестера – в одно утро 1999 года он проснулся знаменитым. Это было утро открытия Еврейского музея в Берлине. Музея, которому архитектор отдал десять лет жизни и миллионы нервных клеток. Он доказывал городским властям и заказчикам, как важна для Берлина и еврейского народа радикальность его проекта. Только когда Либескинд достроил музей, все сразу уразумели его гениальность. Раньше она была за пределами всеобщего понимания.

Этот музей – пустое помещение: под блестящей цинковой кожей здания нет ни одного экспоната. В пространстве, разграниченном рампами и коридорами, энергия пустоты доходит до пугающей концентрации. Это музей отсутствия, бесконечной тоски, выливающейся в немой плач по жертвам холокоста. Каждый, кто путешествует по тропинкам и дорожкам, проложенным Либескиндом, ощущает силовое поле скорби.

Окрыленные критики после посещения музея разразились потоком метафор: “разорванная звезда Давида”, “разбитая свастика”, “кабинет доктора Калигари”. Музей поражает, но еще в большей степени поражает, насколько судьба Либескинда соответствует этому заказу. Он родился в 1946 году в Лодзи. Часть его семьи погибла в газовой камере. В 1957 году вместе с родителями Даниэль перебрался в Израиль.

Вундеркинд и виртуоз фортепианного искусства, он получил стипендию для обучения в США и через пять лет – американское гражданство. Образ статуи Свободы, материализованная мечта 14-летнего эмигранта о свободной жизни в свободной стране, всплывет в его памяти в 2001 году, когда он будет проектировать мемориал на месте WTC. В его небоскребе-стелле статуя с факелом отразится, как в зеркале.

Пока же он оставляет музыку и начинает учиться архитектуре. В 1978 году вечный странник строительства, философии, математики и поэзии стал деканом в Кранбрукской академии искусств. Позже, будучи профессором, читал лекции в Гарварде, Чикаго, Лондоне и Йелле. На тот момент, когда в 1988 году архитектурный куратор Музея современного искусства в Нью-Йорке Филип Джонсон пригласил его участвовать в выставке “Архитектура деконструкции”, он не построил ни одного здания. Выставка сделала Либескинда, с его идеями и теориями, влиятельной фигурой в профессии. Через одиннадцать лет, с появлением Еврейского музея, его звезда взошла по-настоящему.

Годы борьбы за проект сделали Либескинда героем Берлина. Но сам он разочарован. Переехав сюда в 1989 году, он сразу же влился в архитектурную дискуссию, хотел “открыть окна и впустить ветер перемен”. Сегодня будущее Берлина Либескинд описывает как “очень скучный стиль”. Случайность ли, что сейчас у Либескинда в Берлине нет проекта? Этот радикал утыкал мир своими металлическими зубьями, пометал каменные молнии и разбросал по разным ландшафтам кубики. Похоже на кичливую изощренность форм – к Музею Виктории и Альберта пристраивается спираль. Денверский музей искусств походит на разбившуюся хищную птицу, Еврейский музей в Сан-Франциско – это три золотистых многогранника. Опрокинутую геометрическую модель напоминает развлекательный центр под Берном. Может быть, Либескинд впал в детство и заигрался?

Вовсе нет. В июне 2002 года в Манчестере королева торжественно открыла Imperial War Museum North, по форме напоминающий разбитый на кусочки земной шар. Комментарий Либескинда:

– Это не музей победы, а музей войны; не музей мира, а музей конфликта, ведущего к мучительному обретению этого мира. В моей голове родилась масса образов – Уинстон Черчилль со своей знаменитой речью о конфликте как средстве достижения мировой стабильности; картина Гойи, где Уран пожирает своих детей; блистательные победы союзников; наконец, яма на месте WTC. Все это сложилось в образ разлетающейся на куски земной сферы – вселенской катастрофы, которой и была на самом деле Вторая мировая война. При таких масштабах бедствия нет проигравших и победителей. Есть только мертвые и пострадавшие.

Но как же быть со следующим проектом Либескинда – перепланировкой автобана? Речь идет о крупнейшей в Европе цепи супермаркетов под швейцарским городом Берном – здесь на двух тысячах шопинг-миль разместились магазины, парк развлечений, отель и кинотеатр, который живописно повиснет над проезжей частью. Либескинд смеется:

– Торговые комплексы – это и культурные комплексы, здесь происходит самое интересное. Работа, быт, покупки и досуг – эти понятия очень расплывчаты. Надо задуматься, как лучше использовать нашу интерактивность. Архитектуре место именно в зоне покупок – воздействие этого публичного искусства зависит от того, насколько активно его воспринимают люди.

В жизни каждого юноши случается момент, когда он со своими товарищами дает клятву “Живи необузданно и опасно!”. Даниэль Либескинд до сих пор остался таким юношей. Своей будущей жене он обещал перед свадьбой, что никогда не предаст своих взглядов и не продаст душу. Муж Нины Либескинд сдержал слово: в его бюро все выглядит необузданно и отчасти опасно. С той же радикальностью, с которой он много лет боролся за свои взгляды на Еврейский музей, Либескинд работает и над магазинами, офисными центрами и университетами своего будущего. И, несмотря на препятствия, он все равно стремится вперед:

– Нельзя быть архитектором, не будучи оптимистом!

Еврейский музей в Берлине

История Еврейского музея в Берлине началась в 1933 году, когда в здании на улице Ораниенбургер Штрабе был открыт музей, организованный еврейской общиной. Просуществовав всего несколько лет, в 1938 году он был закрыт в соответствии с нацистской политикой. В конце 1980-х музей было решено восстановить и провести конкурс на строительство нового здания, по результатам которого и был выбран проект Даниэля Либескинда.

Еврейский музей в Берлине

Я чрезвычайно горд, поскольку Еврейский музей
является одним из самых посещаемых музеев в
Европе и самым посещаемым в Берлине.

Даниэль Либескинд

Сегодня музей состоит из двух строений: старого здания Коллегиенхауса (суда прусского двора, а затем — Высшего суда Берлина) и нового зигзагообразного сооружения, открытого в 2001 году; первое являет собой образец барокко, второе — деконструктивизма.

Именно этот проект принес мастеру всемирную известность. Он является наиболее ярким и целостным выражением архитектурных идей Либескинда. Немалое количество музеев, построенных архитектором в разных странах, пусть и несет в себе повествовательный элемент, непосредственно связанный с каждым отдельным проектом, но все же очевидно содержит больше формальных средств выразительности, чем уникальных концепций.

Новое здание Еврейского музея — это повествование об истории еврейского народа. Каждый его элемент, начиная от общей формы, заканчивая каждым объектом экспозиции, является носителем смысла, символизирует какой-то исторический факт или представляет собой целую философскую концепцию. Сдержанный барочный вид старого здания меркнет по сравнению с новым, которое становится примером по-настоящему говорящей архитектуры.

Зигзагообразная форма нового корпуса, по всему периметру облицованного цинковыми пластинами, служит метафорой как прошлого, так и будущего. На протяжении многих лет необработанный сплав титана и цинка на фасадах будет окисляться и менять цвет под воздействием света, воздуха и влаги. То есть здание, сама архитектура становится здесь живым организмом, изменяющимся с течением времени.

Строение Либескинда не имеет входа с улицы. Входом служит отделанный бетоном спуск в подземный коридор в холле старого корпуса. Попадая внутрь, посетители теряют равновесие, так как пол находится под наклоном, и уже с первых шагов необходимо предпринимать некоторые усилия для того, чтобы двигаться вперед. Это лишь дополняет общую идею. Таким образом, через физические переживания каждый посетитель музея «преодолевает» трудный путь, который служит метафорой истории еврейского народа в целом и еврейской общины в Германии в частности.

Но в этой «трагичной» архитектурной форме есть и поэтическая составляющая: сам автор говорит, что его здание вдохновлено сочинением Вальтера Беньямина «Улица с односторонним движением» (1928) и является также продолжением незаконченного музыкального произведения композитора Арнольда Шенберга, которому Либескинд дал название «Между строк», как и своему проекту. Этому соответствует внутренняя структура строения, в ее основу положено две линии. Одна — извилистая, но непрерывная, другая — прямая, но разбитая на множество отрезков. По словам Либескинда, его проект — о двух способах мышления.

Прямая линия, о которой говорит архитектор, тоже заложена в структуру здания: линия из пустых помещений, не имеющих ни входов, ни выходов, не предназначенных для размещения музейной экспозиции, она, прерываясь, идет через весь зигзаг здания, образуя в местах пересечения световые колодцы. По полу одной из пустот разбросаны металлические ржавые пластины, с прорезями в форме глаз и рта (инсталляция «Шалехет», или «Опавшие листья»), что, конечно, однозначно отсылает нас к трагической истории XX века.

Но игра символов на этом не заканчивается. В процессе проектирования архитектор нанес адреса выдающихся еврейских и немецких граждан на карту довоенного Берлина и эти точки соединил линиями так, чтобы сформировать «иррациональную и невидимую матрицу», которую при помощи языка геометрии зашифровал в здании музея. Эти линии стали «окнами», хаотично разбросанными по всей поверхности фасада, так что невозможно прочитать внутреннюю структуру сооружения — ни количество этажей, ни количество помещений.

Постоянная экспозиция музея состоит из трех отдельных частей, совершенно независимых друг от друга. Все три подземных оси пересекаются и символизируют три возможных варианта существования еврейского народа в Германии в XX веке.

«Ось Холокоста» заканчивается тупиком: она постепенно становится все уже и темнее и завершается в Башне Холокоста — асимметричном пустом помещении, освещаемом лишь тонким лучом света, проникающим через единственное отверстие в потолке.
В витринах, расположенных вдоль стен оси, размещены документы и личные вещи, рассказывающие о частной и общественной жизни своих убитых владельцев.

«Ось Эмиграции» ведет в Сад Изгнания. Здесь экспозиция рассказывает о людях, которым пришлось уехать. Неровный пол постепенно поднимается и приводит к массивным дверям, но, чтобы открыть их, необходимо приложить определенные усилия. Сад Изгнания представляет собой замкнутое пространство с висящим садом (отсылка к историческим библейским событиям) на 49 столбах. Число 49 символично — Израильское государство было основано в 1949 году. Полы и колонны расположены не перпендикулярно по отношению друг к другу. Это приводит к полнейшей дезориентации. И так или иначе, Сад Изгнания не является полным освобождением — из него нет выхода. И зритель возвращается в подземелье, чтобы пройти третий путь.

«Ось Непрерывности» оказывается самой длинной — она идет через все здание и заканчивается большой лестницей, поднимающейся от подвала до верхнего Музейная пустота «Шалехет», заполненая дисками с этажа, что символизирует непрерывность истории.

Вся эта сложнейшая повествовательная структура дополняется большим количеством отдельных залов для временных экспозиций, блуждая среди которых, посетитель то и дело заходит в тупик и оказывается вынужденным возвращаться и искать верный путь — это есть замечательная метафора человеческой жизни.

Даниэль Либескинд разработал свою концепцию за год до падения Берлинской стены, и в основе ее лежали три идеи: невозможно понять историю Берлина, не понимая огромный вклад в нее еврейских жителей; смысл холокоста должен быть осознан как часть истории и элемент коллективной памяти; и, наконец, необходимо признать умаление роли еврейской общины в истории Берлина и Германии. Проект получился более чем убедительным. Переступая порог музея, посетитель оказывается погруженным в определенную психологическую среду, полностью подчиняющую себе все возможности человеческого восприятия.

Этот проект сделал Даниэля Либескинда знаменитым. Целостная повествовательная концепция, продуманная от общей идеи до каждой отдельной детали, вдохнула жизнь в архитектурную форму. Подобные проекты уникальны, но они порождают череду имитаций, повторов и подражаний. После Еврейского музея в Берлине Либескинд создал и осуществил проекты более 10 музеев по всему миру. В том числе Еврейский музей в Копенгагене, Имперский военный музей в Манчестере, Военно-исторический музей в Дрездене, Королевский музей Онтарио в Торонто и т. д. В каждом из них можно разглядеть идеи берлинского Еврейского музея. Но в отличие от своего прообраза эти сооружения уже являются лишь набором формальных выразительных элементов. В них нет такой целостности и мощи, нет такого глубокого смыслового содержания в отдельных элементах. И хотя форма каждого из этих сооружений имеет свое образное объяснение, она остается «пустой», не наполненной содержанием.

Так в основании Имперского военного музея лежит то же пересечение линий в плане, как и в Еврейском музее в Берлине. Идея, кажется, наглядно и понятно воплощена. Но повторение форм и отсутствие глубокой проработки смысла каждого отдельного внутреннего и внешнего элемента не позволяют этому проекту превзойти Еврейский музей по своей содержательности или хотя бы оказаться с ним наравне. То же касается и Еврейского музея в Копенгагене, где была осуществлена попытка повторить психологический эффект предшественника вновь при помощи наклоненных полов и опор и голых кирпичных стен исторического здания, в котором разместился музей.

Интересное решение было предложено при расширении Военно-исторического музея в Дрездене — острая конструкция из стали и стекла как бы пронзает тело здания классической архитектуры, что символизирует разрыв истории на то, что было «до Первой мировой войны», и на мир «после Второй мировой войны». Но это опять же — единичный символ, а не глобальная, проработанная идея, вобравшая в себя всю историю одного народа на символическом уровне.

Еврейский музей в Берлине — уникальное сооружение, ставшее источником для многочисленных повторений и цитирований. Но ни одно другое сооружение не смогло превзойти его ни по завершенности архитектурной концепции, ни по целостности смыслового выражения.