Содержание:
Экскурсия «Царь водопадов»
19 июля экскурсия «Царь водопадов»!
Во время этого маршрута Вы проследуете вдоль всего Южного Берега Крыма в Алушту. Ваш путь пролегает по очень живописной ялтинской дороге: справа – поэтичные морские пейзажи, слева – причудливые горы и скалы в обрамлении густого вечнозеленого леса. Из окон автобуса Вы увидите бесконечную череду прекрасных ландшафтов, изумительных старинных парков, величавых дворцов, а также корпуса суперсовременных здравниц и вилл. По пути – две остановки – на Ласпинском перевале и на смотровой площадке горы Кошка.
Далее Вы проследуете по извилистой трассе Алушта-Судак в поселок Малореченское —
к Храму-маяку Святого Николая Мирликийского. Этот один из самых красивых и удивительных храмов Крыма находится на 50-метровой скале практически у самого моря и органически вписывается в окружающий ландшафт. Воздвигнут он в память всех погибших на водах и одновременно является маяком. Вместо традиционного купола церковь венчает золотой крест, под которым находится шар – символ Земли. Именно в шаре и устроен маяк для морских судов.
Полюбовавшись необычным храмом, посетив и пофотографировав эту необычную крымскую достопримечательность, группа проследует затем в поселок Солнечногорское. Здесь по программе предусмотрено время для обеда и отдыха на солнечногорском пляже. Пляжи в этих местах замечательные – мелкая гладкая галечка, чистая вода открытого моря и – относительная малочисленность отдыхающих. Что, безусловно, разительно отличает их в лучшую сторону от пляжей южнобережных, зачастую похожих на «…тесное лежбище морских котиков».
После отдыха группу ожидает экскурсия к водопаду Джур-Джур . Автобус перевезет Вас в село Генеральское, где, пересев в специальные машины-вездеходы , Вы направитесь в заповедное урочище Хапхал. Переезд на них составляет чуть больше километра. И уже практически перед самим водопадом, оставив свои грузовички, Вы пройдете по великолепному буковому лесу, где в советские времена снимались многие фильмы-сказки . Загадочная и таинственная красота ущелья оставит на Вас неизгладимое впечатление. Однако главная красота – в конце урочища. Природа словно постаралась приберечь одно из лучших своих творений, что называется, «под занавес» .
Через некоторое время огромные раскидистые деревья расступятся, и на лесной поляне Вы увидите знаменитый Джур-Джур – самый полноводный водопад крымского полуострова. Расположенный в горах на высоте 468 метрах над уровнем моря, он имеет огромное количество склонов, порогов и каскадов. Высота падения воды Джур-Джура – 15 метров. Шум от мощного низвергающегося с огромной силой водного потока слышен на много километров вокруг. В отличие от других водопадов Крыма он никогда не пересыхает.
СТОИМОСТЬ 850 руб. + вход 100 руб
ЧТО ВХОДИТ:
? Трансфер (туда и обратно),
? Посещение водопада Джур-Джур ;
? Посещение Храма Маяк в малоречке
? Посмотрим Демерджи обзорн.
? Посмотрим урочище Хап-Хал
? Отдых на пляже.
Обед в кафе с восточной кухней!
Отъезд с пл. Ушакова в 8–00. Проезд – микроавтобус 18м. Приезжаем в 19–00
Заказ мест и консультации по тел. +7(978) 715–46–78; +7(978) 801–57–05
Все экскурсии вы можете посмотреть тут
Эйн Геди, водопад царя Давида
Здесь особенно чувствуешь фантастические контрасты и градиенты страны Израиль. В безжизненной Иудейской пустыне, напоминающей планету Марс, пробиваются обильные родники. Их рождают воды, просочившиеся сюда за несколько десятков километров из района Иерусалима, где совершенно иной климат, куда Средиземное море еще приносит дожди. Родники порождают невысыхающие ручьи Давид и Аругот, текущие в ущельях с одноименными названиями (Wadi David и Wadi Arugot) с несколькими красивыми водопадами и оазисом вокруг. А в долине Аругота есть еще и развалины древней крепости. Тут много редких растений и животных, с 1972 года организован охраняемый государством заповедник. Туристов пускают сюда за плату, но это место того стоит! Райский оазис «зажат» между Иудейской пустыней и целебным, но безжизненным Мертвым морем.
Как это принято в Израиле, по заповеднику проложены и размечены пешеходные маршруты разной сложности: зеленый – доступный всем, красный – посложнее, и черный – еще сложнее: все как у горнолыжников. Чтобы походить по этим маршрутам, нужно приезжать сюда с утра. Во второй половине дня на некоторые тропинки вас уже не пустят: можете не успеть вернуться до темноты. А на самые трудные маршруты пускают только утром, в восемь часов. Они рассчитаны на 8-9 часов ходьбы по горам, рекомендуются только хорошо подготовленным людям.
Из зверей вы наверняка увидите даманов и горных козлов. Кстати, Эйн-Геди переводится как «источник козленка». Тут водятся даже леопарды. Говорят, их около десятка голов, и живут они ближе к горам, в эти места посетителей заповедника стараются не пускать. Не столько из-за заботы о безопасности туристов (местные леопарды крайне редко нападают на людей), а чтобы не беспокоить редких животных. Ведь долгое время считалось, что леопардов в Израиле не осталось, они были тут вновь обнаружены только в семидесятых годах прошлого века. Даманов иногда называют «слоновьими зайцами». Этот зверь похож скорее на толстого сурка, чем на зайца, но, как утверждают зоологи, является хоботным, То есть близким «родственником» слона. Животное необычное: на ногах у него специальные присоски, позволяющие легко перемещаться по скалам. А козы тут удивляют туристов своим умением забираться довольно высоко в кроны деревьев, чтобы пощипать листву.
История этого места очень древняя и весьма интересная. Согласно Писанию, здесь, в одной из многочисленных пещер, скрывался от преследования царя Саула молодой Давид, будущий царь Израиля. Поэтому ущелье и носит его имя. Его же имя носит самый красивый в ущелье водопад, падающий с высоты 20 метров. Второе название этого водопада — Суламифь, в честь возлюбленной церя Соломона, сына Давида. А растения, которые постоянно орошаются водопадом поэтически называют «волосы Суламифь». Возможно, и ветхозаветный гимн «Песнь песней Соломона», главная героиня которого Суламифь (Суламита) был написан именно в этих местах. По крайней мере оазис Эйн-Геди в нем упоминается.
Схема
Тут всегда много людей
Школьники ходят с гидом.
есть возможность принять водяные процедуры
далее путь становиться сложнее
очень жарко, более 40 градусов, они решили отдохнуть в тени.
этот господин, уже нашел себе лужу
дамочки тоже уединились для беседы
на горизонте Мертвое море, за ним Иордания.
путь продолжается дальше
как приятно в такую жару ходить босиком по воде
совсем маленький водопад
этот водопад будет побольше
далее пошли заросли
еще один водопад
это последний, главный водопад, царь Давид
у этого водопада совершенно другой климат, уже нет жары и заветная прохлада
справа от водопада карнизы, на которых растут растения головой вниз.
слева от водопада вода сочиться из горы, бурно растет зелень
здесь так хорошо, что хочется здесь остаться жить.
Легенда о Юландинском водопаде, или Как царь Берендей любви нимфы добивался — новости Бирска
Обитель форели и хариуса
Юланда—небольшая речка, правый приток реки Белой. Впадает в нее рядом с бывшим домом отдыха «Сосновый бор». Длина ее около 15 километров. Рождается от многочисленных ключей и родников километрах в пяти к югу от Бирска. Слово «юланда» в переводе означает «змеиная», «заросшая лесом», «возле поляны».
Подземные источники делают воды Юланды чистыми и прохладными даже в летнее время. Течение реки быстрое, с многочисленными небольшими порогами, сливами, отмелями, перемежающимися с неглубокими плесами и ямами. В верхнем течении, почти до мос-та через Юланду на трассе Бирск—Старопетрово, берега реки практически безлесные, с редкими деревьями и кустарниками. Но уже ниже моста и до самого устья она бежит через густые сосновые и смешанные леса с подлеском из различных кустарников. В речке водятся голавлики, усатые гольцы и шиповки, серебристые ельцы, европейский хариус, ручьевая форель-пеструшка. В последнее время ее активно осваивают бобры.
Звуки флейты богиню пленили
По преданию, давным-давно на крутых живописных берегах быс-трой речки Юланды обосновался лесной царь Берендей, выстроив свои хоромы средь могучих медноствольных сосен. В мифах и легендах его обычно изображают старцем с седой окладистой бородой. У него было много жен, но ни одна из них так и не подарила ему наследника, что очень печалило Берендея.
Берендей—добрый царь, особенно по отношению к живущим рядом с ним животным и птицам. В его царстве ценится прелесть и чистота окружающего мира, красота женщин и девушек, деревьев, цветов и трав, песен, синева бездонных небес, прозрачность водных струй на речках, ручьях и родниках.
Любил Берендей тихими, теплыми летними вечерами, сидя на дубовом, замшелом, обросшем грибами пенечке, играть задушевные мелодии на своем любимом инструменте—флейте. Сделал он ее из деревянных трубочек, соединив между собой. В один из таких вечеров раздвинулись вдруг зеленые ветви деревьев и из лесной чащи на волшебные звуки флейты вышла лесная нимфа, стройная, молодая и прекрасная, как окружающая ее природа. Богиня дождя Гиада, увидев Берендея, нерешительно остановилась, опасаясь сделать следующий шаг. Царь был потрясен ее красотой, что даже выронил из рук свою флейту. Но уже в следующую минуту, встав с пенька и протянув к Гиаде руки, признался ей в любви и попросил стать его женой.
Ради руки любимой
Лесной красавице тоже понравился статный седовласый царь, особенно его душевная игра на флейте. Но решила своенравная и гордая нимфа поставить Берендею одно условие: «Выйду за тебя, царь лесной, но только если ты сотворишь на реке водопад».
Призадумался старец. Не хотелось потерять ему нимфу благодатного
дождя. Может она, молодая и красивая, подарит ему долгожданного наследника? И тут вспомнил Берендей о Перуне—громовержце, боге грома и молний, карающем и победоносном. А что если попросить его о помощи?
И в тот же вечер, взойдя на высокий холм, что раскинулся недалеко от его царства, воздел руки к небу и обратился со страстной мольбой к громовержцу. Нахмурилось, потемнело ясное голубое небо. Зловещие, огромные темные тучи поползли над горизонтом. Вздрогнули вековые сосны от оглушающих громовых раскатов. Ослепительные молнии разрезали причудливыми огненными зигзагами почти половину неба. Самая яркая и большая из них со страшным грохотом ударила в русло Юланды, аккурат в то мес-то, где твердые, спрессованные веками монолиты из песчаника хищно оскаливались острыми боками в прохладных водах реки.
Треснули, раскололись на отдельные глыбы горные породы и опустились, погрузились в русло реки почти на три метра. А сверху, пенясь, жизнерадостно журча и сверкая под лучами вдруг снова появившегося солнышка, хлынули вниз отвесные потоки прозрачной, чистой воды. И повисла над водопадом, зажглась и заиграла всеми красками семицветная радуга. А радуга по поверью—это всегда к счастью.
masterok
Водопад Игуасу, возможно, и является самым известным на территории Аргентины, но зато Мокона по праву может носить титул самого уникального природного явления такого типа. Этот уникальный водопад растянулся вдоль устья реки на целых три километра. Считается, что Мокона является единственным в мире водопадом, расположенным параллельно реке, в которую он впадает.
Мокона (второе название водопада – Юкума) находится на реке Уругвай. Она является достаточно крупной водной артерией и выступает в качестве своего рода пограничной зоны между Аргентиной и расположенной неподалеку Бразилии. К слову, именно из-за столь необычного расположения водопада у него два названия. Аргентинцы называют это чудо природы Мокона (Глотать все), а бразильцы — Юкума (Огромный водопад).
Фото 2. 
Стоит отметить, что река Уругвай отличается от сотен других аналогичных рек наличием затопленного каньона, который можно отыскать у ее основания. Сформировался он еще во времена глобального похолодания, когда климат был сухим, а река очень узкой. Ученые выяснили, что в самой глубокой точке каньон уходит вниз более чем на сто метров, но, не смотря на это видно его только в нескольких местах, в числе которых и Мокона.
Фото 3. 
Однако, это завораживающее явление имеет довольно простое объяснение
Фото 4. 
Русло реки Игуасу геологически неоднородно, и имеет несколько уровней. Нижним уровнем служит каньон длиной почти 3 километра, который тянется вдоль русла реки.
Фото 5. 
Когда каньон пересыхает, вода начинает стекать в него с верхнего уровня, таким образом, образуя водопад. Когда же уровень воды в каньоне повышается, этот участок русла превращается в речной порог.
Фото 6. 
Высота водопадов Мокона, которые можно наблюдать около 200 дней в году, на некоторых участках достигает 12-ти метров (обычно 5-7).
Область Мокона относится к Провинциальному парку и признана заповедной зоной. Тут можно отыскать туристические домики, куда приезжают путешественники со всего мира и экстрималы. Любители острых ощущений практикуют спуск на лодках, благо структура местных водных артерий к этому вполне располагает. Организуют здесь и сафари, способное подарить не меньше эмоций, чем спуск по бурлящей реке.
Фото 7. 
Фото 8. 
Фото 9. 
Фото 10. 
Фото 11. 
Фото 12. 
Фото 13. 
Алмазна сыплется гора
С высот четыремя скалами,
Жемчугу бездна и сребра
Кипит внизу, бьет вверх буграми;
От брызгов синий холм стоит,
Далече рев в лесу гремит.
Шумит, и средь густого бора
Теряется в глуши потом;
Луч чрез поток сверкает скоро;
Под зыбким сводом древ, как сном
Покрыты, волны тихо льются,
Рекою млечною влекутся.
Седая пена по брегам
Лежит буграми в дебрях темных;
Стук слышен млатов по ветрам,
Визг пил и стон мехов подъемных:
О водопад! в твоем жерле
Всё утопает в бездне, в мгле!
Ветрами ль сосны пораженны?-
Ломаются в тебе в куски;
Громами ль камни отторженны?-
Стираются тобой в пески;
Сковать ли воду льды дерзают?-
Как пыль стекляна ниспадают.
Волк рыщет вкруг тебя и, страх
В ничто вменяя, становится;
Огонь горит в его глазах,
И шерсть на нем щетиной зрится;
Рожденный на кровавый бой,
Он воет, согласясь с тобой.
Лань идет робко, чуть ступает,
Вняв вод твоих падущих рев,
Рога на спину приклоняет
И быстро мчится меж дерев;
Ее страшит вкруг шум, бурь свист
И хрупкий под ногами лист.
Ретивый конь, осанку горду
Храня, к тебе порой идет;
Крутую гриву, жарку морду
Подняв, храпит, ушми прядет,
И, подстрекаем быв, бодрится,
Отважно в хлябь твою стремится.
Под наклоненным кедром вниз,
При страшной сей красе Природы,
На утлом пне, который свис
С утеса гор на яры воды,
Я вижу, некий муж седой
Склонился на руку главой.
Копье и меч, и щит великой,
Стена отечества всего,
И шлем, обвитый повиликой,
Лежат во мху у ног его.
В броне блистая златордяной,
Как вечер во заре румяной,
Сидит — и, взор вперя к водам,
В глубокой думе рассуждает:
«Не жизнь ли человеков нам
Сей водопад изображает?-
Он так же блеском струй своих
Поит надменных, кротких, злых.
Не так ли с неба время льется,
Кипит стремление страстей,
Честь блещет, слава раздается,
Мелькает счастье наших дней,
Которых красоту и радость
Мрачат печали, скорби, старость?
Не зрим ли всякой день гробов,
Седин дряхлеющей вселенной?
Не слышим ли в бою часов
Глас смерти, двери скрып подземной?
Не упадает ли в сей зев
С престола царь и друг царев?
Падут,- и вождь непобедимый,
В Сенате Цезарь средь похвал,
В тот миг, желал как диадимы,
Закрыв лице плащом, упал;
Исчезли замыслы, надежды,
Сомкнулись алчны к трону вежды.
Падут,- и несравненный муж
Торжеств несметных с колесницы,
Пример великих в свете душ,
Презревший прелесть багряницы,
Пленивший Велизар царей
В темнице пал, лишен очей.
Падут.- И не мечты прельщали,
Когда меня, в цветущий век,
Давно ли города встречали,
Как в лаврах я, в оливах тек?
Давно ль?- Но, ах! теперь во брани
Мои не мещут молний длани!
Ослабли силы, буря вдруг
Копье из рук моих схватила;
Хотя и бодр еще мой дух,
Судьба побед меня лишила».
Он рек — и тихим позабылся сном,
Морфей покрыл его крылом.
Сошла октябрьска нощь на землю,
На лоно мрачной тишины;
Нигде я ничего не внемлю,
Кроме ревущия волны,
О камни с высоты дробимой
И снежною горою зримой.
Пустыня, взор насупя свой,
Утесы и скалы дремали;
Волнистой облака грядой
Тихонько мимо пробегали,
Из коих, трепетна, бледна,
Проглядывала вниз луна.
Глядела и едва блистала,
Пред старцем преклонив рога,
Как бы с почтеньем познавала
В нем своего того врага,
Которого она страшилась,
Кому вселенная дивилась.
Он спал — и чудотворный сон
Мечты ему являл геройски:
Казалося ему, что он
Непобедимы водит войски;
Что вкруг его перун молчит,
Его лишь мановенья зрит.
Что огнедышащи за перстом
Ограды в след его идут;
Что в поле гладком, вкруг отверстом,
По слову одному растут
Полки его из скрытых станов,
Как холмы в море из туманов.
Что только по траве росистой
Ночные знать его шаги;
Что утром пыль, под твердью чистой,
Уж поздо зрят его враги;
Что остротой своих зениц
Блюдет он их, как ястреб птиц.
Что, положа чертеж и меры,
Как волхв невидимый, в шатре,
Тем кажет он в долу химеры,
Тем — в тиграх агнцов на горе,
И вдруг решительным умом
На тысячи бросает гром.
Что орлю дерзость, гордость лунну,
У черных и янтарных волн,
Смирил Колхиду златорунну,
И белого царя урон
Рая вечерня пред границей
Отмстил победами сторицей.
Что, как румяной луч зари,
Страну его покрыла слава;
Чужие вожди и цари,
Своя владычица, держава,
И все везде его почли,
Триумфами превознесли.
Что образ, имя и дела
Цветут его средь разных глянцев;
Что верх сребристого чела
В венце из молненных румянцев
Блистает в будущих родах,
Отсвечиваяся в сердцах.
Что зависть, от его сиянья
Свой бледный потупляя взор,
Среди безмолвного стенанья
Ползет и ищет токмо нор,
Куда бы от него сокрыться,
И что никто с ним не сравнится.
Он спит — и в сих мечтах веселых
Внимает завыванье псов,
Рев ветров, скрып дерев дебелых,
Стенанье филинов и сов,
И вещих глас вдали животных,
И тихий шорох вкруг бесплотных.
Он слышит: сокрушилась ель,
Станица вранов встрепетала,
Кремнистый холм дал страшну щель,
Гора с богатствами упала;
Грохочет эхо по горам,
Как гром гремящий по громам.
Он зрит одету в ризы черны
Крылату некую жену,
Власы имевшу распущенны,
Как смертну весть, или войну,
С косой в руках, с трубой стоящу,
И слышит он — проснись!- гласящу.
На шлеме у нее орел
Сидел с перуном помраченным,
В нем герб отечества он зрел;
И, быв мечтой сей возбужденным,
Вздохнул и, испустя слез дождь,
Вещал: «Знать, умер некий вождь!
Блажен, когда, стремясь за славой,
Он пользу общую хранил,
Был милосерд в войне кровавой
И самых жизнь врагов щадил:
Благословен средь поздных веков
Да будет друг сей человеков!
Благословенна похвала
Надгробная его да будет,
Когда всяк жизнь его, дела
По пользам только помнить будет;
Когда не блеск его прельщал
И славы ложной не искал!
О слава, слава в свете сильных!
Ты точно есть сей водопад.
Он вод стремлением обильных
И шумом льющихся прохлад
Великолепен, светл, прекрасен,
Чудесен, силен, громок, ясен;
Дивиться вкруг себя людей
Всегда толпами собирает;
Но если он водой своей
Удобно всех не напояет,
Коль рвет брега и в быстротах
Его нет выгод смертным — ах!
Не лучше ль менее известным,
А более полезным быть;
Подобясь ручейкам прелестным,
Поля, луга, сады кропить,
И тихим вдалеке журчаньем
Потомство привлекать с вниманьем?
Пусть на обросший дерном холм
Приидет путник и воссядет,
И, наклонясь своим челом
На подписанье гроба, скажет:
Не только славный лишь войной,
Здесь скрыт великий муж душой.
О! будь бессмертен, витязь бранный,
Когда ты весь соблюл свой долг!»
Вещал сединой муж венчанный
И, в небеса воззрев, умолк.
Умолк,- и глас его промчался,
Глас мудрый всюду раздавался.
Но кто там идет по холмам,
Глядясь, как месяц, в воды черны?
Чья тень спешит по облакам
В воздушные жилища горны?
На темном взоре и челе
Сидит глубока дума в мгле!
Какой чудесный дух крылами
От севера парит на юг?
Ветр медлен течь его стезями,
Обозревает царствы вдруг;
Шумит, и как звезда блистает,
И искры в след свой рассыпает.
Чей труп, как на распутьи мгла,
Лежит на темном лоне нощи?
Простое рубище чресла,
Две лепте покрывают очи,
Прижаты к хладной груди персты,
Уста безмолвствуют отверсты!
Чей одр — земля; кров — воздух синь;
Чертоги — вкруг пустынны виды?
Не ты ли счастья, славы сын,
Великолепный князь Тавриды?
Не ты ли с высоты честей
Незапно пал среди степей?
Не ты ль наперсником близ трона
У северной Минервы был;
Во храме муз друг Аполлона;
На поле Марса вождем слыл;
Решитель дум в войне и мире,
Могущ — хотя и не в порфире?
Не ты ль, который взвесить смел
Мощь росса, дух Екатерины,
И, опершись на них, хотел
Вознесть твой гром на те стремнины,
На коих древний Рим стоял
И всей вселенной колебал?
Не ты ль, который орды сильны
Соседей хищных истребил,
Пространны области пустынны
Во грады, в нивы обратил,
Покрыл понт Черный кораблями,
Потряс среду земли громами?
Не ты ль, который знал избрать
Достойный подвиг росской силе,
Стихии самые попрать
В Очакове и в Измаиле,
И твердой дерзостью такой
Быть дивом храбрости самой?
Се ты, отважнейший из смертных!
Парящий замыслами ум!
Не шел ты средь путей известных,
Но проложил их сам — и шум
Оставил по себе в потомки;
Се ты, о чудный вождь Потемкин!
Се ты, которому врата
Торжественные созидали;
Искусство, разум, красота
Недавно лавр и мирт сплетали;
Забавы, роскошь вкруг цвели,
И счастье с славой следом шли.
Се ты, небесного плод дара
Кому едва я посвятил,
В созвучность громкого Пиндара
Мою настроить лиру мнил,
Воспел победу Измаила,
Воспел,- но смерть тебя скосила!
Увы! и хоров сладкий звук
Моих в стенанье превратился;
Свалилась лира с слабых рук,
И я там в слезы погрузился,
Где бездна разноцветных звезд
Чертог являли райских мест.
Увы!- и громы онемели,
Ревущие тебя вокруг;
Полки твои осиротели,
Наполнили рыданьем слух;
И всё, что близ тебя блистало,
Уныло и печально стало.
Потух лавровый твой венок,
Гранена булава упала,
Меч в полножны войти чуть мог,
Екатерина возрыдала!
Полсвета потряслось за ней
Незапной смертию твоей!
Оливы свежи и зелены
Принес и бросил Мир из рук;
Родства и дружбы вопли, стоны
И муз ахейских жалкий звук
Вокруг Перикла раздается:
Марон по Меценате рвется,
Который почестей в лучах,
Как некий царь, как бы на троне,
На сребро-розовых конях,
На златозарном фаэтоне,
Во сонме всадников блистал
И в смертный черный одр упал!
Где слава? Где великолепье?
Где ты, о сильный человек?
Мафусаила долголетье
Лишь было б сон, лишь тень наш век;
Вся наша жизнь не что иное,
Как лишь мечтание пустое.
Иль нет!- тяжелый некий шар,
На нежном волоске висящий,
В который бурь, громов удар
И молнии небес ярящи
Отвсюду беспрестанно бьют
И, ах! зефиры легки рвут.
Единый час, одно мгновенье
Удобны царствы поразить,
Одно стихиев дуновенье
Гигантов в прах преобразить;
Их ищут места — и не знают:
В пыли героев попирают!
Героев?- Нет!- но их дела
Из мрака и веков блистают;
Нетленна память, похвала
И из развалин вылетают;
Как холмы, гробы их цветут;
Напишется Потемкин труд.
Театр его — был край Эвксина;
Сердца обязанные — храм;
Рука с венцом — Екатерина;
Гремяща слава — фимиам;
Жизнь — жертвенник торжеств и крови,
Гробница ужаса, любови.
Когда багровая луна
Сквозь мглу блистает темной нощи,
Дуная мрачная волна
Сверкает кровью и сквозь рощи
Вкруг Измаила ветр шумит,
И слышен стон,- что турок мнит?
Дрожит,- и во очах сокрытых
Еще ему штыки блестят,
Где сорок тысяч вдруг убитых
Вкруг гроба Вейсмана лежат.
Мечтаются ему их тени
И росс в крови их по колени!
Дрожит,- и обращает взгляд
Он робко на окрестны виды;
Столпы на небесах горят
По суше, по морям Тавриды!
И мнит, в Очакове что вновь
Течет его и мерзнет кровь.
Но в ясный день, средь светлой влаги,
Как ходят рыбы в небесах
И вьются полосаты флаги,
Наш флот на вздутых парусах
Вдали белеет на лиманах,
Какое чувство в россиянах?
Восторг, восторг — они, а страх
И ужас турки ощущают;
Им мох и терны во очах,
Нам лавр и розы расцветают
На мавзолеях у вождей,
Властителей земель, морей.
Под древом, при заре вечерней,
Задумчиво любовь сидит,
От цитры ветерок весенней
Ее повсюду голос мчит;
Перлова грудь ее вздыхает,
Геройский образ оживляет.
Поутру солнечным лучом
Как монумент златый зажжется,
Лежат объяты серны сном
И пар вокруг холмов вьется,
Пришедши, старец надпись зрит:
«Здесь труп Потемкина сокрыт!»
Алцибиадов прах!- И смеет
Червь ползать вкруг его главы?
Взять шлем Ахиллов не робеет,
Нашедши в поле, Фирс?- увы!
И плоть и труд коль истлевает,
Что ж нашу славу составляет?
Лишь истина дает венцы
Заслугам, кои не увянут;
Лишь истину поют певцы,
Которых вечно не престанут
Греметь перуны сладких лир;
Лишь праведника свят кумир.
Услышьте ж, водопады мира!
О славой шумные главы!
Ваш светел меч, цветна порфира,
Коль правду возлюбили вы,
Когда имели только мету,
Чтоб счастие доставить свету.
Шуми, шуми, о водопад!
Касаяся странам воздушным,
Увеселяй и слух и взгляд
Твоим стремленьем, светлым, звучным,
И в поздной памяти людей
Живи лишь красотой твоей!
Живи — и тучи пробегали
Чтоб редко по водам твоим,
В умах тебя не затмевали
Разженный гром и черный дым;
Чтоб был вблизи, вдали любезен
Ты всем; сколь дивен, столь полезен.
И ты, о водопадов мать!
Река на севере гремяща,
О Суна! коль с высот блистать
Ты можешь — и, от зарь горяща,
Кипишь и сеешься дождем
Сафирным, пурпурным огнем,-
То тихое твое теченье,
Где ты сама себе равна,
Мила, быстра и не в стремленье,
И в глубине твоей ясна,
Важна без пены, без порыву,
Полна, велика без разливу,
И без примеса чуждых вод
Поя златые в нивах бреги.
Великолепный свой ты ход
Вливаешь в светлый сонм Онеги;
Какое зрелище очам!
Ты тут подобна небесам.
Русский поэт эпохи Просвещения и государственный деятель